- Это, прапорщик, называется любовь с первого взгляда. Наш человек!
- Простите господа! Мичман двадцать шестого экипажа Забудский Григорий Николаевич.
* * *
Совместный обед, на котором с подачи старшего офицера батареи капитана Субботина была выпита бутылочка весьма неплохого местного вина, немного затянулся. Руденко уже подумывал о том, как бы заканчивать это мероприятие, не обидев хлебосольного хозяина. Но тот и сам, допив то, что оставалось в бутылке, спустя несколько минут вежливо выпроводил всех из своего блиндажа.
Кстати, этот блиндаж произвел неизгладимое впечатление на Климова. Заметив это, капитан сказал ему, что эти два наката - ерунда. Вот как то вызвали его в штаб корпуса, так там, в пятнадцати верстах от передовой, у инспектора артиллерии корпуса вообще было аж шесть накатов трехвершковых бревен, да еще и рельсы уложены сверху и землей присыпаны. Над тремя большими комнатами! Вот это комфорт и безопасность. Офицеры посмеялись над тем, что некоторые начальники одинаковы во все времена.
Выйдя из блиндажа, они увидели уже построившуюся колонну из прибывших с Климовым солдат и матросов, с примкнувшей к ним командой Гриценко. Перед небольшим строем стоял, задумчиво глядя на море, повесивший на плечо громоздкий футляр с буссолью Федоров.
* * *
- Ба, Серж! Твое поручение уже в небольшую операцию превращается. Прав был Павел Степанович - и часа не прошло, а у тебя уже под командой отряд из трех родов войск. Пехота, моряки и артиллерия! Тебе еще кавалерии не хватает и союзники сами сдаваться побегут.
Любящий посмеяться Субботин не упустил случая пошутить над молодым товарищем. Неожиданно ему ответил мичман.
- С нашим адмиралом вполне может быть. Он уже многих морских офицеров к пушкам приставил. Ведь офицеров корпуса морской артиллерии не хватает. Приходиться нам грешным артиллерийское дело осваивать.
Мичману, как он еще недавно считал, не повезло. После отбитого штурма союзники обстреляли позиции русских и шальной бомбой на левом фланге четвертого бастионе были выведены из строя два орудия. Как раз там, где он командовал. И в такое интересное время, когда врагу насыпали перца на хвост, ему пришлось заниматься доставкой поврежденных пушек в мастерские для ремонта. Ремонт грозил затянуться, тем более, что пришел приказ уменьшить количество людей на бастионах.
Как было сказано - 'для предотвращения неоправданных потерь и отдыха нижних чинов и офицеров'. Все это приводило в уныние деятельную и храбрую натуру любознательного офицера, уже влюбленного в свои пушки. Но сегодня ему повезло оказаться неподалеку от Тотлебена, когда тот инструктировал Климова на предмет помощи артиллеристам Особой Бригады. Услышав озадаченный вопрос подпоручика о том, как он, простой сапер, может помочь артиллеристам, да еще и из Особой бригады, мичман обратился к известному всему Севастополю Тотлебену, буквально напросился на визит к 'сибирякам' сказав, что уж пушкарь пушкаря поймет всегда.
И вот теперь, у него появился шанс не просто познакомиться с этими загадочными людьми и их внушающими безмерное уважение и интерес орудиями, но и помочь приспособить их к возможной стрельбе по морским целям.
Сейчас он стоял рядом с прапорщиком, одетым в почти уже привычную для глаз форму неяркого защитного цвета и восхищенно пытался представить, как можно стрелять и попадать в корабль, находящийся на дистанции как минимум в три раза большей, чем та на которую могли послать ядро известные ему орудия. Серж, хоть и признался, что сам по кораблям не стрелял, многозначительно добавив: 'Пока не стрелял'. И добавил, что для их орудий нет ничего невозможного. Под впечатлением от таких слов мичман даже и не заметил, что прекрасные парусные корабли были названы его новым другом 'неповоротливыми корытами'.
* * *
Подходящее для огневой позиции место на Безымянном мысу, удалось найти достаточно быстро. Прапорщику и лучшему наводчику батареи ефрейтору Федорову приглянулась небольшая ровная площадка. Видно, кто-то раньше хотел построить на этом месте дачный домик с шикарным видом на Северную бухту и на море. И уже очистил площадку от камней, но, видно, что-то помешало. Немного посовещавшись, офицеры решили остановить свой выбор на этом месте.
Мичман немного смущенно признался, что именно отсюда он бездеятельно наблюдал за бомбардировкой Севастополя с моря в октябре прошлого, 1854 года.