— Это ты тоже во сне видел?
— Это, любезный Papa, я вижу наяву. Опасно быть врагом Англии, но гораздо опаснее быть её другом.
Интермедия
15 июня 1914 года, поздний вечер
— Я всегда знала: он избранный!
— Возможно, — Государь не спешил с выводами. Как говорил Анпапа, Европа может и подождать.
— Это очевидно. Со времени Беловежской Пущи это нельзя не разглядеть.
— Да, он изменился, Аликс, это бесспорно. Но дети часто меняются с возрастом. Почти всегда.
— Так, как изменился Sunbeam, не меняется никто. У него открылся Дар, и ты сам это видишь. Только боишься признать.
— Чего мне боятся? Одного — поспешить. Такие дела второпях не делают, знаешь ли. Возможно, мы свидетели совпадения. Да, Алексей безусловно умнее своих сверстников, но этому есть объяснение: там, где его сверстники бегают и прыгают, он много читает, а, главное, много думает. Он рисует? Анпапа тоже рисовал, и преотлично рисовал, и моя сестрица Ольга в него, она считается приличным художником — не мной считается, а подлинными знатоками. Он сочиняет истории? Дядя Константин тоже сочинитель, и тоже очень недурной сочинитель, опять по мнению ценителей. В роду Романовых много, много талантов…
— Ники, в талантах Романовых я не сомневаюсь. Но Alexis точно определил место пропавшей полярной экспедиции, об этом мне рассказал этот…
— Капитан Колчак.
— Да, он. Это никаким талантом объяснить нельзя.
— Да, но…
— Никаких «но» быть не должно! Особенно теперь, когда Alexis предсказал ужасную гибель эрцгерцога. Талант? Нет, Дар, Дар свыше! И это дар во спасение!
— Спасение? Мне больно это говорить, но болезнь Алексея никуда не ушла. Он, конечно, бережется, и болезнь проявляется реже, но…
— Не Алексея спасение! Он спас отважных путешественников во льдах?
— Спас, — признал Государь.
— Он мог бы спасти и эрцгерцога Франца, если бы мы поверили Alexis’у и сообщили в Вену. Этот Дар дан ему во спасение других. Нас, России, может быть, даже всего Мира! Если мы только будем верить!
Глава 4
20 июня 1914 года, пятница
В гостях у бабушки
— Куда бы мы ни плавали, налево ли, направо ли, от берега до берега каждый рейс давно знаком, — напевал я немузыкально, облачаясь в форму. Свою форму. Мне помогал Михайло Васильич, камердинер, человек степенный и сугубо положительный, некогда служивший у Великого Князя Владимира Александровича. Взяли его взамен дядьки Андрея, на пробу, и он старался. Брал не резвостью, что в его годы было бы и затруднительно, но основательностью. Вот и сейчас он подавал мне по строго заведенному порядку сначала наколенники, потом налокотники, потом помогал шнуровать берцы — и проверял, ладно ли пригнано, не жмёт ли, не натирает.
Не жало и не натирало.
Нарядный и свеженький, как щелкунчик под ёлочкой, я прошёл в столовую. Явился минута в минуту, вырабатывая пунктуальность, вежливость императоров. На всякий случай вырабатывая, вдруг и стану.
Здесь, на «Полярной Звезде», мы завтракали в Малой Столовой.
Mama к завтраку не вышла, у неё разболелась голова. Думаю, ей просто не хочется вставать так рано.
Завтрак обыкновенный: салат из свежей крапивы пополам с капустой, и стакан морковного сока. Завтрак цесаревича, как обозначают его в меню. Прежде сестрички шутили, что у меня вырастут заячьи уши, но давно перестали, поскольку по средам и пятницами получали такой же. По их собственному настоянию. Во-первых, постные дни, во-вторых, очень полезно против прыщей. Это я им сказал. Попробовали. И в самом деле помогает! Великая сила — внушение.
Papa же ел гречневую кашу с белыми грибами. Очень достойно, да. Они, Mama и Papa, религиозны, но без фанатизма. Мне так думается. Вернее, религиозность у них волнообразная, то больше, то меньше. В моих покоях — у цесаревича не комнаты, а покои! — было икон три дюжины. Я настоял, чтобы оставили одну, Алексея — божьего человека.
А остальные? А остальные передать в мою церковь. Там они нужнее, там сотни и сотни людей, нуждающихся в наставлении и утешении. Каждый ищет своего заступника. А я уже нашёл.
Моя церковь — это захудалая церквушка в захудалом приходе. В декабре случайно пришлось мне побывать в одном селе, то отдельная история. Зашёл я и в церковь. Зашёл, посмотрел, как живут люди духовного звания, и решил, что нужно бы помочь. И взял над церковью шефство. Не всё ж над полками шефствовать.