Условий два. Помощь должна быть безымянной. Чтобы не знал — никто. Нет, не из скромности, хотя из скромности тоже. Просто если узнают — завалят просьбами, а мои ресурсы ограничены. И всякий отказ, или молчание будут озлоблять — а мне этого ни разу не нужно. А другое — школы, больницы и церкви должны содержаться гражданами. А я, как второй гражданин Империи (первый, разумеется, Papa) — вношу свою лепту. В школы, в больницы, ну, и в церкви тоже. Деньги не казённые, а заработанные лично мной. В смысле — бароном А. ОТМА. Пятнадцать процентов от личных доходов на общественные нужды. Я вовсе не собираюсь делать из церкви торт. Крышу подлатать, уже хорошо. Денежное вспомоществование служителям, чтобы не гнили в полной нищете, ведь напрасно думают, будто священники в золоте купаются. Некрасов знал, когда писал свою поэму. Я как раз перечитываю.
Но безымянной помощь — это для получаемого. Аппарата у меня своего нет, и я, естественно, обратился к Mama: она покровительствует множеству благотворительных обществ, пусть какое-нибудь и посодействует.
Посодействовало. Но Mama с той поры смотрит на меня как-то странно.
Закончили завтрак, и принялись за дела. Каждый за своё. У Papa дела государственные, а у нас обыкновенные, детские.
«Полярная Звезда» — яхта немного меньше «Штандарта», но гораздо роскошнее. Если дерево — то красное. Если ковры — то ируканские. И остальное в том же духе. У нас есть и третья яхта, «Александрия», моя любимая. С большими колесами по бокам. Специальная конструкция для плавания по мелководью. Но небольшая — относительно «Штандарта» и «Полярной Звезды». Нет царственной величавости. Перед англичанами неудобно, перед миссис Битти.
«Полярную Звезду» строил дедушка, Александр Александрович, стараясь угодить бабушке, Марии Фёдоровне. А бабушка что? Бабушка желала превзойти сестру Александру, королеву Великобритании. Соперничество у них было. И «Полярная Звезда» удалась на славу. Вернее, на Марию.
И яхта эта, «Полярная Звезда», осталась за бабушкой. Нет, не в личной собственности, конечно, она в составе Балтийского Флота, но это гораздо лучше, чем в личной собственности: расходы оплачивает казна. А расходы немаленькие. Огромные расходы, сказать честно.
«Штандарт» же всё идёт из Ялты в Кронштадт. Мы-то поездом, напрямик, а «Штандарт» вокруг Европы. Потому мы и на «Полярной Звезде». В гостях у бабушки, так сказать. Только самой бабушки тут нет, они с Mama друг друга не жалуют. Двум императрицам тесно в России, а уж на одной яхте — так и вовсе орёр-орёр.
Мне-то ничего, я любимый внук. И единственный. Теоретически — будущий император, от которого будет зависеть многое. В том числе и яхты, дворцы, драгоценности… Да, бабушка не отдала Mama драгоценности короны, которые привыкла считать своими, а Papa занял нейтральную позицию, и дарил Mama другие драгоценности, уже в собственность. Но это же не то, совсем не то — так считает Mama.
А как решу я?
Вот будто у меня других забот не будет.
На «Штандарте» в каюте у меня всё разложено по местам: перья, тушь, карандаши, бумага. И две полки с книгами. И прочие нужные вещи. А здесь я как в поезде, всё своё принес с собой. Как водится, не всё. Карандаши забыл.
Ничего, буду работать пером. Это сложнее, чем карандашом, но интереснее.
Мы в море. Яхта движется самым малым ходом. Волнения никакого, море — как масло. Оливковое. Ни зашелохнёт, ни прогремит. Рядом с нами два миноносца. Сопровождают.
Но вот все зашевелились, забегали. На нашей палубе моряков мало, но они есть, совсем без моряков нельзя.
Показались сестрички, а вслед за ними Mama и Papa. Время любоваться морем.
На палубе жарко по-черноморски, воздух едва-едва движется. Нет, никто загорать не собирается, загар сейчас не в моде, более того, считается вредным. Mama и сестрички одеты в легкие платья, но с длинными рукавами, на головах шляпки с широкими полями. Дополнительно над Mama солнечный зонтик, который держит, разумеется, Papa. При Екатерине Великой для этого держали арапчонка, да только кончились те времена, когда арапчат в России было что карасей в пруду, послал мужичков с бреднем, и они исполнят поручение в лучшем виде.
Конечно, есть кому держать зонтик, прислуги на яхте хватает. Да что прислуги, любой офицер с радостью исполнит данную службу.
Но Papa нравится заботиться о Mama.
Сестрицы ходят по палубе, любуются морем. Потом сообразили, и вот уже лейтенант Непряйко вынес на палубу киноаппарат. Вид моря с борта императорской яхты. Пусть и зрители представят, что они здесь, на яхте, почувствуют красоту Финского залива. Жаль только, в цвете пока нельзя кинематографировать. Какие-то способы есть, но цветная фильма — это пока ручная работа, штучная. А чтобы снять запросто, на цветную плёнку, того нет. Но зрители включают воображение. С воображением сейчас — полный порядок. Читают описание природы у Тургенева — и видят. Что Тургенев, березки и пшеничное поле представить может всяк, но джунгли, прерии и подводные глубины Жюля Верна тоже идут на «ура». Потому и я стараюсь, изображаю морскую натуру со всей тщательностью, и тут перо даст сто очков вперед карандашу, а новое оборудование типографии госпожи Панафидиной позволяет донести эту тщательность до читателей.