— А поскольку политики может касаться буквально всё — ты будешь читать тоже всё, — заключил я. И засмеялся.
— Ты чему смеёшься, Алексей?
— Просто вспомнил. Наш пра, император Николай Павлович, выдвинул такое же условие Пушкину Александру Сергеевичу. Вы, любезный Papa, император, но я-то ни разу не Пушкин.
— Ты не Пушкин, — подтвердил Papa. — Ты цесаревич. А это другая ответственность. Совсем другая.
Глава 2
10 мая, суббота
Всё начинается с котлована
— Здесь будут лечиться нижние чины, — сказал Papa.
— Как мило, — сказала Татьяна.
— Прекрасно, — добавила Ольга.
— Волшебно, — заключила Мария.
А мы с Анастасией промолчали.
Больницы-то ещё нет. Строительство только-только начато. Строить будут год, если ничто не помешает. А пока мы видим нулевой цикл, судить по которому о том, что получится, я не берусь. Воображения не хватает. А у Ольги, Татьяны и Марии хватает — потому что они видели другие лечебницы, построенные повелением Papa в разных местах. Я, думаю, тоже их видел, но за малостью лет не помню. А Анастасия всё говорит поперек. У нее пора такая, поперечная. Все скажут «солоно», она скажет «пресно», все скажут «весело», она скажет «грустно». И почему-то Анастасия решила, что в битве против всего мира мы с ней союзники. Поддерживает меня во всех начинаниях. Вступается за меня перед сестрами, перед Papa и Mama. Когда я над книжками допоздна сижу, а меня отправляют спать. Или когда газеты для взрослых читаю. Говорит, что я лучше любого взрослого объясню, зачем нужен Суэцкий канал, и почему для России важен Северо-Восточный проход.
— Тебе не нравится, Анастасия? — спросил Papa.
— Яма?
— Это котлован. Без котлована лечебницу не построить. Без котлована ничего не построить.
— И когда наш дворец строили — тоже был котлован? И здесь, и в Царском, и в Петербурге?
— Все дворцы начинаются с котлованов, — терпеливо разъяснял Papa. — Сначала котлован, потом фундамент, затем стены, перекрытия, и, наконец, крыша.
— Только дворцы?
— Всё. Всё начинается с котлована.
Анастасия вздохнула:
— Я подожду, когда будет лечебница. Нет, я, конечно, верю, что выйдет замечательно, но подожду.
— В альбоме есть планы, — сказала Ольга. — И рисунки архитектора. Николай Петрович очень красиво нарисовал.
— Нарисовать, это конечно…
— А строит он еще лучше.
— И хорошо. Но я подожду.
Возникла неловкая пауза.
— А на какое количество страждущих рассчитана лечебница? — подал голос я
— На пятнадцать, — ответил Papa.
— Немало, — хотя, судя по размерам котлована, и лечебница будет немаленькой. А что такое пятнадцать человек? Это одна, много две палаты — там, в двадцать первом веке. Наш городок невелик, а раненых в больничке добрая сотня, или больше. Военная тайна. Постоянные сборы — на медикаменты, на перевязки, на питание. Бинты и лекарства лишними не будут, о еде и не говорю. Раненых-то много, и каждый день прибывают.
— А всего будет четыре корпуса, и это только для нижних чинов, — воодушевился Papa. Лечебницу патронировала Mama, лечебница так и будет называться: «Лазарет Её Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны в Ливадии». И нет, не из личных средств Mama строится. То есть Mama пожертвовала тысячу рублей, и я пожертвовал двести, и сёстры тоже по двести, но основные траты оплачивает бюджет.
— Четыре корпуса? Это целый городок получится, — подлил елея я.
— Это для нижних чинов четыре корпуса, а для офицеров отдельно будет. И церковь будет, и библиотека, — расписывал будущие красоты Papa.
— Непременно нужно будет побывать на открытии, — сказал я.
— На следующий год, в Ливадии — уверил Papa.
Вернулись мы заполдень. Погода стала хмуриться, но — обернулись до дождя. И решили ночевать на яхте. Решила Mama, Papa одобрил, а нам оставалось радоваться.
«Штандарт» — яхта огромная, одного экипажа под четыре сотни. И всё ради нас? Ради престижа державы! Если — ну, вдруг, — доживу до совершеннолетия, да ещё в роли цесаревича, попрошу у Papa яхту для себя. Не такую, конечно, как «Штандарт», совсем не такую. Маленькую. По меркам «Штандарта», конечно, маленькую. Водоизмещением тонн в сто пятьдесят, в двести. Но обязательно океанскую. И отправлюсь на ней для начала через Босфор и Дарданеллы к берегам Греции. Я мечтал побывать в Греции ещё там, в двадцать первом веке, но всё как-то не складывалось. Яхты не было. Денег. И другие причины мешали.
Личная яхта — мечта давняя, с тех пор, как я стал цесаревичем. Нужно сказать Papa, какой подарок мне надобен на совершеннолетие. Шесть лет пролетят быстро, а яхту построить, даже небольшую, дело не простое.