И вот я улёгся на диване в своей каюте, из плафона льётся свет силой в двенадцать свечей, создавая уют и возможность для чтения, но я не читаю. Я работаю над графическим романом-лубком, «Похождение бравого солдата Петра Петрова». Для нижних чинов нашей славной армии.
Швейк? Нет, Швейк не годится. Швейк — произведение антиармейское, а время требует иного. Но кое-какие детали, конечно, использую.
Ах, как я жалею, что не знаю «Тёркина» наизусть! И вообще помню плохо. Но немножко всё-таки помню. Для лубка сгодится. «Нет, ребята, я не гордый. Не загадывая вдаль, так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль».
И первый выпуск так и озаглавлю: «Медаль Петра Петрова».
Я не жду, что нижние чины кинутся покупать моё творение. Нижним чинам не до этого. Я использую свое положение, положение цесаревича. Первый выпуск купит военное ведомство! Для каждого! Дорожиться особо не намерен, автору, барону А. ОТМА с каждой проданной книжицы достанется пятачок. Миллион книг — миллион пятачков! Делим на пятерых — по десять тысяч рубликов на брата. Или сестру. Сумма? В четырнадцатом году — сумма! Можно школу построить сельскую. Гимназию нет, гимназия дорого, а начальную школу можно. Не просто построить, а снабдить партами, наглядными пособиями, и жалованием для учителя и служащего-на-все руки. Конечно, для великой империи одна школа — мелочь, песчинка, а всё же песчинка в плюс, а не в минус.
В дверь постучали и мяукнули. Анастасия. Вошла, не дожидаясь ответа, села в кресло. С ногами.
— А мисс Брунни разрешила? — спросил я. Мисс Брунни — гувернантка Анастасии. С осени прошлого года. Осенью прошлого года Papa совершил реорганизацию нашего окружения. Поскольку того, кто бросил битое стекло в пруд, найти не удалось, решено было поменять всех. Без исключений. Даже господина Жильяра уволили.
— Мисс Брунни спит, — прыснула Анастасия. — У мисс Брунни крепкая нервная система и очень здоровый сон. Особенно на море. Особенно здесь, на «Штандарте». Легла и уснула.
— И медведи спят, и мисс Брунни спит, ты одна не спишь. Бессонница?
— Я… Я хочу в Америку! — сказала Анастасия. — В самом деле, Alexis. В Америку. Хочу. Очень.
— В какую? Южную, Центральную, Северную? Я бы в Бразилии хотел побывать. Или в Аргентине. Или месяц там, а месяц там.
— Нет, Alexis, нет. Я хочу надолго. Очень надолго. В Северо-Американские Соединенные Штаты.
Я пригляделся. Похоже, она говорит серьёзно.
— Почему именно туда?
— Здесь мне делать нечего. Великая княжна — это не профессия, а ничего другого меня не ждёт.
— Это почему?
— Мы даже в гимназию не ходим. Об университете и думать не моги. И что прикажешь делать? Быть патронессой общества защиты бабочек и стрекоз?
— Ну…
— Не хочу.
— А чего же ты хочешь?
— Я хочу… Я хочу заниматься кинематографом!
А! Понятно! В апреле и сейчас мы смотрели фильмы с Мэри Пикфорд. Сейчас все девицы мечтают стать Мэри Пикфорд, и Анастасия, хоть и великая княжна, не исключение.
— То есть быть актрисой?
— И актрисой тоже. Но не только. Хочу самой решать, какой должна быть фильма. Как писатель сам решает, какой должна быть книга, от замысла до точки.
— Интересно. А почему именно Северо-Американские Соединенные Штаты?
— Я слышала выражение… «Большому кораблю — большое плавание». Америка — это большое плавание. В Америке кинематографическое дело поставлено на широкую ногу. Но главное в другом, — и она посмотрела на меня «загадочным» взглядом. Мэри Пикфорд, конечно, Мэри Пикфорд!
— В чём же? — подал реплику я.
— И здесь, и в Европе я — великая княжна. А великой княжне не пристало идти на сцену. Mama не позволит.
— А в Америке позволит?
— В Америке я и спрашивать не стану! В Америке титулов нет! В Америке все равны!
— Резонно. Но…
— Что «но»?
— По американским законам, несовершеннолетние не вправе подписывать контракты. За них это делают родители. А кинематограф, сцена — это контракт на контракте бежит и контрактом погоняет, — сказал я. Есть такой закон в Америке, или нет, я не знал, но ведь и Анастасия не знала. И потом, очень может быть, что и есть. Это ботинки чистить, газеты разносить или в шахтах трудиться может всякий, а сцена… кинематограф… гонорары!
— Я не подумала…
— Но это ладно. Не век же ты будешь несовершеннолетней. А пока — кто мешает заняться кинематографом у нас, в России?
— Думаешь, Mama позволит?
— А это как подать. Домашний театр ведь позволяет? Ну, и кинематограф для начала будет домашним. Ты же не думаешь сразу замахнуться на «Войну и Мир», фильму в шестнадцати частях, с таинственной Анастаси в роли Наташи Ростовой?