Переговорная походила на тысячи других, где приходилось разговаривать о разнообразных делах. Длинный стол, стулья, телевизор в углу и дистанционка рядом с пепельницей. Общую картину украшал прибор для приготовления чая и кофе - не путать с чайником. Рядом на серванте стояли чашки, видны были пакетики с заваркой. Кофе Николай не любил, поэтому не стал разбираться в металлическом блеске Нескафе, а сразу пошел к чайному разнообразию. Судя по качеству печати на пакетах, чай был хороший, настоящий. Вот и ладненько, подумал Николай, проверяя работает ли автомат. Тот работал, и, безжалостно решив проблему выбора чашки, он стал заливать кипятком золотистый Липтон. Чай заварился таким, каким он должен быть - прямо как в телевизоре, правда ещё красивее. С удовольствием кинув сахар, Николай сел за стол и, взяв дистанционку, стал искать что-нибудь весёлое.
Показывали любимый телесериал - «Московские окна». Раньше, когда было много работы, Николай телевизор не смотрел. Теперь, когда работы не стало вообще, он вдруг понял, что на телеэкране идёт своя интересная и довольно напряжённая жизнь, в которой даже можно найти логику и смысл. А уж когда до него дошло, что «Московские окна» построены по типичному сценарию мексиканского сериала и полностью копирует его сюжетные ходы, то его восторгу не было предела. Это же надо - незаконная дочь секретаря райкома, о которой он не подозревает, и в которую влюблён его сын. Круто.
С интересом посмотрев на страдания отрицательного героя, Николай допил чай и стал думать - чего это ситуация встала и никуда не идёт. Надо же - так быстро вели, так красиво открывали двери - и уже полчаса как никого нет. Куда народ подевался? Наверное пытается понять, кто я такой и зачем пришел. Ну и пусть пытаются. Хвастать мне нечем, но и скрывать от спецслужб тоже особо нечего. Родину не продавал. Правда не из-за высоких принципов - просто не сложилось. Успехов в жизни не достиг - на сегодняшний день одни поражения. Не исключу, конечно, что будут и победы, но до них надо дожить. Очень хочется. Денег бы. Много. В Париж бы смотался на неделю. Там хорошо, там нет кредиторов.
Эти мечты были прерваны открывшейся дверью. В неё вошёл невысокий мужчина лет шестидесяти. Костюм был дорогой, а рубашка белой, что отражало консерватизм вкусов и респектабельность привычек. Научные работники так не одеваются. Скорее организаторы науки советской закваски. Улыбнувшись он представился
— Сергей Федорович, и, выслушав ответную реплику Николая, извинился за задержку. Сами знаете - звонки. Про звонки Николай знал всё, поэтому понимающе кивнул и стал ждать продолжения.
— Скажите пожалуйста, сказал Сергей Федорович, - а кроме Латинской Америки вы ещё чем-нибудь увлекались?
— Во как круто. Впрочем, за долгое время общения с кредиторами
Николай привык ничему не удивляться. Интересно, из какой системы у них информация. Впрочем, фиг с ним. Этим я точно ничего не должен. Хотя за полчаса разобраться кто я такой. Завидно. Умеют люди работать.
— Как и все - история СССР периода становления государства. В 80-е это было страшно интересно. Настоящая история партии. Как об этом мечталось. А теперь все забыли, что к чему.
— Да, да, - покивал собеседник. Всё было закрыто, а к закрытому всегда тянешься. И много вы прознали про те времена?
— Я уже забыл когда Русь то крестили - десять лет разной всячиной занимаюсь - решительно сменил тему Николай, честно не понимавший к чему разбирать его исторические знания 20-х годов прошлого века.
— А вот это Вам в плюс - не стали дипломов покупать. Не стали. А многие кинулись. Развелось теперь кандидатов. - еще раз щегольнул знанием биографии Николая неизвестный Сергей Федорович.
— Нет, это не для меня. Пробовал - не пошло. Вот если только «гонорис кауза» будут давать, то с удовольствием бы. Но сейчас это не по средствам. Переживаю тяжёлый период.
— Наслышаны и про это. Как, «Интерарм» не сильно мучает?
Любое упоминание о кредиторах превращало жизнь в мучительную штуку. Удар был силён, но сам факт наличия этого разговора позволял его пережить.
— Ну, это люди приличные. Бьют по крайней мере не до смерти. Вот другие - те имеют по полной мерке. Садисты, наверное.
— В бизнесе всего хватает. Но Вы, я вижу, ещё живы.
— Ну, гордиться тут нечем. Просто никто мной ещё не занимался всерьёз.
— И не боитесь?
— Боюсь.
Разговор затих. Сергей Федорович внимательно смотрел на Николая. А Николай молчал. Если кому что надо - он сам всё скажет. А мы подождём, тем более что говорить было практически не о чём.
Впрочем, собеседник думал, по-видимому, то же самое. Молчание затягивалось.
— А в наши края с чем пожаловали? - с вопросительной интонацией протянул он, с интересом глядя на остатки чая, растёкшиеся по пепельнице. Николай напрягся и стал рассказывать. Сергей Федорович молча слушал и заметно мрачнел. Было ясно, что исчезновение Василия или факт участия Николая в этом вопросе были ему неприятны. Если его волную я, то это плохо. Могу и не выйти. Впрочем, что я. В Сибири знают куда уехал Васька, поэтому в Фонд всё равно придут. Даже если это их рук дело они должны быть готовы к такому варианту. Так что вряд ли меня будут мучить прямо сейчас.
— Василий оказывал нам определённые услуги. Он копал там, где мы его просили и решал все вопросы на местах. Копал хорошо, профессионально. Как Вы думаете, он не мог заняться левым бизнесом?
У Николая отлегло от сердца. Его, по крайней мере сейчас, трогать не будут. Похоже, что исчезновение Васьки - сюрприз для Фонда, или это версия для публики. Но в любом случае он Фонду не помеха.
— Да кто же его знает. Чужая душа - потёмки. Денег всегда не хватает, а круг его общения однозначно включает лиц, которые баловались подобными делами. Но на мой взгляд это не очень просто. Хорошо, если в раскопе золото. Оно само по себе имеет товарный вид. А предметы быта имеют какую-либо ценность только если они обладают историей. А из раскопа, да ещё бронзовый век - кому он нужен этот топор. В любой лавке такой откуют. Вон, в Чехии, их делают тебе прямо на месте. Впрочем, если Вы давали ему задания, у вас должен был быть свой человек в экспедиции. Он бы наверное уследил.
— Да, на Василия левые дела не похожи. Мы летом держим там своего сотрудника, да и на виду он в своем захолустье. Отследили бы изменения статуса. Пока он вроде жил в рамках наших грантов.
— А может быть рамки немного широки для его краёв. Братки увидели, да и наехали, приглашая поделиться. Мог не устоять.
— Мы инструктировали Василия на этот случай. Сказано это было спокойно и даже буднично, но у Николая тут же сложилось впечатление, что вопросы подобного рода Сергей Федорович решать умеет. За словами стояла сила. Точнее, даже не сила, а привычка к ней. Многолетняя привычка решать вопросы такого рода. Это не ученый - это силовик. Впрочем, кого ещё могли ко мне выпустить. Правильно, что-то вроде начальника Службы безопасности - он работает с посторонними. Ладно, будем закругляться. Сердце моё чистое. Всё, что мог, я сделал. Не вернётся Васька через неделю, позвоню в Сибирь, пусть дают инструкции.
Для успешного завершения встречи, он, скорее из вежливости, нежели чем от сочувствия, задал свой последний вопрос.
— Я могу Вам чем-нибудь помочь?
— Можете - неожиданно ответил Сергей Федорович.
Глава 2.
Слова ошеломили. Вот это да. Я ещё могу кому-то в чём-то помочь. Вот новость. И ведь главное - не нищему в переходе.
— Я прошу прощения, начал разбираться он, а кто это вы, и чем собственно говоря занимаетесь ?
— Мы это тот самый фонд, который Вы пришли разыскивать. А занимаемся исследованиями. Историческими, как явствует из названия.
— И меня Вы держите за крутого профессионала - историка. Я думаю, у вас нет проблем с кадрами.
— В рамках научной работы - не бедствуем. Людей хватает. История, она ведь моде не подвластна. Как и другие гуманитарные науки, она кормится интересом исследователей. Тем более, что после развала идеологии в ней можно копать и копать. Любопытные люди сбыли всегда, сейчас они не перевелись. Да и для отпрысков элиты - самое место. Спокойно, надёжно. Хорошие международные контакты. Впрочем, у нас с Вами разговор не об этом. Научные труды требуют времени, навыка, но оплачиваются не очень хорошо. Не в тех рамках, к которым Вы привыкли.