Генрих задумался, а дядя в это время продолжал речь: «Я тоже, как и ты, хочу жить в великой и мощной стране. Но по моему мнению, величие и мощь государства определяется силой каждого гражданина, кто в ней живет, его возможностями, благополучием и правом выбора.”
Юнец все более осознавал внутри, что Сэм очень искусно подбирает аргументы и парирует высказывания племянника. “Видимо шпионы его хорошо подготовили для вербовки, даже не знал, что он на такое способен” - с досадой и удивлением констатировал мальчик. Трудно было подобрать ответ, чтобы переубедить дядю и поставить его в тупик. Даже себе внушать абсолютную уверенность в собственной правоте, становилось все сложнее.
Из-за своей беспомощности в сердце у Генри все сильнее полыхали злость и страх оказаться неправым. Он чувствовал, как накапливается ярость, но всеми силами сдерживался, чтобы не сорваться.
-Дядя, мне стало очень непросто от того, что ты рассказал тогда на руинах. Раньше все было понятно, а теперь запутанно и сложно. Я не могу отказаться от своих взглядов, я считаю их верными, хотя все больше появляется сомнений. Все не так однозначно оказалось. От этого горько на душе, как будто на части разрывают. Так еще и твои незаконными связи и радиостанция …
-И ты меня винишь в своих душевных терзаниях?
-Отчасти, да. Я злюсь на тебя за то, поколебал мою уверенность в государстве и толкаешь на путь предательства. И за то, что имеешь другое мнение и я не могу тебя никак переубедить, хотя знаю, что ты врешь или ошибаешься.
-Прости меня за свои переживания. Но ты сам вынудил тогда все рассказать. Я боялся, что ты будешь считать меня предателем и говорил максимально честно. Хотя я в любом случае буду предателем для тебя, было наивно надеяться на другой исход.
-Мне не особо важно, кто ты на самом деле. Я просто хочу, чтобы ты перестал этим заниматься и сломал свою станцию. Если военные это раскроют, то посадят или казнят. Умоляю тебя, дядя! Ради меня и тети, и ради Марка! Давай все забудем, ты разорвешь все шпионские связи, и мы заживем как раньше.
Генрих в конце речи совсем уж расчувствовался, в глазах даже начали сверкать слезы. Нижняя губа и подбородок нервно тряслись. Замолчав, он с надеждой стал смотреть на реакцию дяди.
Тот тоже затих и тревожно тер седеющую бороду, а потом и вовсе обхватил голову в раздумьях. Мальчик понял, что ничего не добился уговорами, по щекам начали прокатываться крупные слезинки. Они сидели так несколько минут и Генри не выдержал и быстро надев куртку, выбежал на улицу.
Над головой, в темноте затянулось тучами небо и осыпало задумчивого мальчика колкими каплями дождя. Он торопливо шел и не замечал, как намокают его волосы, как с них по щекам спускались струйки и перемешивались со слезами. Прямо в лицо периодически дул пронизывающий ветер, что казалось, все это должно вызвать чувства холода и дискомфорта, но в душе мальчика бушевала буря побольше.
“Как он может так поступать со мной, на каких-то диверсантов-художников променял свою семью. Ставит всех нас под удар, да еще и изменник нашей страны. Сколько они пообещали ему заплатить? Наверное, у него спрятаны множество богатств за границей, хоть тут он и нищим выглядит…” - чем больше Генрих думал об этом, тем сильнее наполнялся агрессией и ускорял шаг.
“Я ему устрою и покажу, как родину нужно любить! Сам завтра после школы пойду и сдам его.Пусть перевоспитывают, может круглосуточное прослушивание нужной радиоволны и беседы с разведкой ему вправят мозги.” - мальчик все не мог успокоиться. Он петлял между черными силуэтами домов по узким улочкам и даже не заметил, как оказался в незнакомом районе, хотя отлично знал местность около дома.
Генри начал тревожно оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где он и уже ему стало не до злости. Нужно срочно идти домой, но юноша не понимал, насколько далеко забрел. И тут он заметил странную тень за собой, которая неторопливо перемещалась вдали, стараясь не попадать по свет редких уличных фонарей. “Дядя все-таки увязался за мной” - появилась мысль и желание позвать его, чтобы вместе найти дорогу домой. Но тут же откуда-то взорвался внутри вулкан эмоций, только недавно потухший на время. Поэтому Генрих, наоборот, ускорился и попытался оторваться.
Парень шел и внимательно разглядывал строения для определения своей локации. Но пока дома казались все незнакомыми и враждебными. А силуэт все не отставал, изредка пропадая из виду. Заметив это, мальчик пустился в бег, заодно решив и согреться от физической нагрузки. В тот же миг стал громче и быстрее топот ног сзади. Уже казалось, что преследователей несколько, но оборачиваться и узнать точно, совсем не хотелось.