– Эй, Сэмми, – кричит Далтон бармену. – Мистер Слоу столь добр, что решил оплатить мои долги. Надеюсь, теперь мы в расчете, Сэмми?
– О, конечно, мистер Далтон, – бармен быстро пересчитал монеты и запер их в кассу, – мы очень признательны вам и эээ… мистеру Слоу, который любезно…
– О да, мистер Слоу сама любезность и доброта, не правда ли, джентльмены?! – Бьюфорд подмигнул своим приспешникам. – Такому человеку не пристало работать ковбоем! Ему бы очень подошло петь в церкви или вышивать крестиком, ха-ха! Кстати, какого чёрта мистер Слоу носит револьвер, а?
Бьюфорд срывает с меня пояс с кобурой. Тяжёлый ствол падает на пол. Оружие отца. Я не помню, когда последний раз стрелял.
За окном раздаётся стук колёс. У салуна останавливается повозка старьевщика Киндерли.
Бьюфорд довольно усмехнулся и поманил к себе торговца.
– Эй, мистер Киндерли, у меня есть для тебя хорошее предложение от мистера Слоу. Он очень жаждет избавиться от одной вещицы, которая ему абсолютно не нужна. А взамен он бы хотел взять что-нибудь эээ… более мирное и спокойное. Что-либо из домашней утвари: чайник, кастрюлю, чашки, баклажки. Короче, нет ли у тебя чего такого, а?
– Сэр, – Киндерли поправил сюртук и приосанился, – я могу порекомендовать вам и мистеру Слоу много прекрасных произведений искусства, но позвольте полюбопытствовать – на что вы хотите их обменять?
– Вот на этот ствол, старик. Револьвер, конечно, не ахти, модель старовата, но мы с мистером Слоу не будем особо придирчивы и с удовольствием возьмём взамен какую-нибудь вещицу.
– Сэр, в таком случае я рекомендую вам этот старинный кувшин, привезённый из Персии. Он не очень красив, но…
– Довольно, старик. Бери ствол и давай сюда свой горшок.
– Ну что, Джон Слоу, – Бьюфорд даёт мне в руки замызганный грязный кувшин и подводит к дверям салуна, – мы славно повеселились и помогли тебе обрести счастье! Теперь не нужно переживать, что люди будут о тебе судачить – ведь ты больше не ковбой!
Бьюфорд даёт мне пинка, и я лечу вниз, пересчитывая ступени.
– Возьми кувшинчик и дуй к девушкам. Можешь помочь им со стиркой и уборкой, ха-ха, – слышу вдогонку голос Бьюфорда. – Только не вздумай больше ходить в джинсах!
Я не помню как долго я шёл по прерии. Несколько часов. Всю ночь. Утро. День. Снова ночь. Комок в горле как будто был у меня с рождения. Я шёл и шёл, крепко сжимая ручку постылого кувшина. Всякий раз, когда я хотел избавиться от него, что-то останавливало меня. Наверное, я хотел испить чашу позора до дна. Хотел, чтобы каждый встречный тыкал в меня пальцем. Наконец, обессиленный, лёг под деревом и тут же уснул. Мне снилось, как я перебил Бьюфорда и всю его шайку огромным мачете. Скормил по кускам всех их голодным койотам и аллигаторам. Как я въехал в салун на белом скакуне, бросил Джини через седло, и мы ускакали за поездом, идущим в закат.
Когда я проснулся, солнце стояло в зените. Я огляделся по сторонам – оказывается, я прошагал с пару десятков миль и переночевал недалеко от границы графства. Там, где начинается Гнилой каньон. Обычно я объезжал стороной эти места – травы здесь росло мало, зато койотов и змей хватало.
Чертовски хотелось пить. Мой взгляд наткнулся на злополучный кувшин – символ моего унижения и позора. Чертыхаясь, я швырнул его с размаха о камни, ожидая увидеть, как разлетятся в стороны осколки, но кувшин и не думал разбиваться. Мне даже показалось, что от удара треснул валун. Я готов был поклясться, что минуту назад на нём не было этой глубокой трещины.
А ещё на поверхности заиграли зеленоватые искорки, а из горлышка заструился голубоватый дымок. Я попытался взять кувшин в руки и с криком отдернул ладонь – сосуд обжёг пальцы. Из-под позеленевшей крышки кувшина всё сильнее и сильнее струился дым.
Достаю из-за голенища сапога нож и поддеваю крышку. Она отскакивает, и поляна окутывается густым дымом, пахнущим смесью конопли и маиса. Я закашлялся и закрыл глаза. Чёрт подери, мало мне Бьюфорда, так ещё и старьёвщик подсунул какую-то дрянь, которой травят саранчу на полях.
Когда дым развеялся, я увидел старика в странном наряде. Я повидал немало всякого сброда в нескольких штатах: китайцев и мексиканцев, гуронов и цыган. Я встречал староверов из медвежьей России и переселенцев-бюргеров. Но неизвестно откуда появившийся старик был одет, как фокусник из цирка шапито. Да-да, именно в таком наряде выступал факир, из рукавов которого вылетали голуби и появлялись кролики. Интересно, откуда он взялся здесь – никак отбился от своих?