Во время первого тайма исторической встречи происходили нервные переговоры между командиром шипоносца «Ямаха» бригадиром ППС Дануприцатусом Бояриновым и Большим Шефом Запада войсковым атаманом Матвеем Кребнем. Кребень уговаривал Бояринова сложить оружие. Бояринов не соглашался.
Матвей Кребень был человеком жестким. И когда надо — жестоким. Хосе-Луис, где он начинал службу в полицейской ватаге свободного атамана Патько, был мир полный самого низкого отребья в Галактике, и редкий казак по завершении контракта мог похвастаться неокровавленными руками. Все люди умирают, а иным не грех и помочь.
Но в самом безумном сне войсковому атаману не приснился бы кошмар, детально, в красках, с запахами и цифрами, повествующий, как он, Матвей Кребень ведет бой с «Ямахой», пятикорпусным шипоносцем ППС Западной Области.
Матвей Кребень отлично знал, что такое — честь и совесть. Они многое для него значили. С совестью своей ему пришлось в свое время заключить сделку: она помалкивает, а он ее, по возможности, не напрягает больше, чем уже напряг, когда уходил с Хосе-Луиса в охрану Иосифа Сухоручко. Честь… Нет. Честь Кребень до сих пор держал чистой и сухой, как порох. Заказ Ларкин диктовала острая политическая необходимость. Да и помилуйте — убийства по заказу, как не крути, не произошло… И вообще — историю Ларкин Кребень относил в сферу своей совести, а не чести. Кто бы чего ни говорил… Однако сегодня Матвей Кребень, на мостике «Стратокастера», отдавая приказ об атаке и подавлении огня с мятежной «Ямахи», чрезвычайно остро ощутил, что именно карьера делает человека, а не человек — карьеру… А для карьеры категория чести — несущественное и вредное образование, вроде полипа в носу для народного трибуна…
Никакой чести нет в бою со своими. Особенно, если свои — в своем праве. Но без боя — что за карьера?
На мостике «Ямахи» бесперечь курили. Все были раздражены. Связь была включена по громкоговорителю. Бригадир Бояринов, капитан шипоносца, вел переговоры с Матвеем Кребнем, и хотел, чтобы обновленная команда «Ямахи» входила в курс дела в реальном времени. Не то время, чтобы рангами считаться. Или секретностью. Какая там еще секретность — на борту все наши.
Объемный портрет Большего Шефа Запада занимал весь десяти метров по диагонали главный осевой экран «Ямахи». При таком увеличении было хорошо видно, что Кребень плохо выбрит, а левая щека у него изъязвлена оспой. Бояринов нарочно перевел видео на большой экран: омерзение, вызывавшееся преувеличенной цифровой детализацией лика войтамана, было полезно сейчас, и прежде всего — ему самому, бригадиру Дануприцатусу Бояринову.
— Попробуем иначе, — сказал Кребень устало, но спокойно. — Попробуем так. На «Ямахе»! Всем моим! Слушай мою команду. Закрыть все огневые палубы, застопорить маневровые двигатели, закрыть порт, подойти к транспорту "Конь Каурый" и допустить на борт шипоносца досмотровую группу. Командир «Ямахи» Бояринов! Вы смещены со своей должности и арестованы, за неподчинение приказу и распространение мятежных настроений на борту вверенного вам шипоносца патрульно-пограничной службы. На «Ямахе»! Что скажете, мятежнички?
— Это хорошая попытка, — одобрительно сказал Бояринов. — Посмотрим, что выйдет. Мятежнички, дорогуши, провести перекличку.
— Впечатление такое, что ты заранее знаешь результат, бригадир, — сказал Кребень.
— Не знаю, — сказал Бояринов. — Самому любопытно. Всем моим, на шипоносце! Что скажете, аяксы?
— Да кэп! — в сердцах сказал старший офицер «Ямахи» кавторанг Цуладце. — Как о нас думаешь, вай мэ?! Давай выключай кино и продолжаем нести службу! Какой такой смещены со своей должности! Э, усатый! Ты кето такой?
Кребень игнорировал очередной восклик эмоционального кавторанга. Он ждал.
— Заткнись, милый, — попросил Цуладце Бояринов. — Когда надвигается глас народа, боги должны молчать. Шипоносец, на связь!
— Двигатель. Командир, кто нам там все каналы забил? Отключите нас от эфира, сами разбирайтесь, двигатель занят. Футбол же, кэп, не мешайте!
— Огонь один. Капитан Бологое, старший расчета. Войсковому атаману Кребню. Ответ отрицательный. Вашему приказу не подчиняемся, просим освободить частоту. Флаг огонь один.
— Огонь два — Данчик, дорогуша, да пошли ты его, да и дело с концом.
— Огонь три — ребята, го-ол! (Другой голос) Ответ отрицательный, пусть лучше скажет, куда девал сокровища убиенной нашей Мамы. Ежику ясно, что они там, псы, Маму присадили.
— Огонь четыре, Дан, не клепай нам мозги, отключи этого Еребня от эфира, а то девочек тут уже тошнит.
— Господин войсковой атаман, как командир гарнизона «Ямаха», я приношу вам свои извинения за порочащие вашу честь и достоинство непарламентские высказывания, допущенные моими подчиненными. У некоторых из них возникли серьезные проблемы с перемещениями по Галактике и они несколько взбудоражены; тем более, извините, вы со своими пришли к Погосту воистину не вовремя — сегодня футбол. Война войной — футбол футболом, — сложно сказал Бояринов. Неравномерно покрасневший (на экране) Кребень вежливо кивнул. Цуладце сунул Бояринову листок пластика. Кребень очень бы хотел посмотреть, что там было написано. А написан там был всего-навсего счет после первого тайма «Реал» (Мадрит) — «Спартак» (Бирюлево). Кребень действительно появился не вовремя.
— Я только одно хочу взять в толк, бригадир, — сказал Кребень терпеливо. — Ну, мятеж, неподчинение приказу, хамство непосредственному начальнику, — я это понимаю, это нормально. Футбол, опять же. Но вот смысл-то какой? Ну пойду я вас брать на абордаж. Накидаем пачек друг другу. Вряд ли вы меня всего потопите. Да нет, ну хорошо, ну потопите вы меня всего. А дальше-то? Стоять над пропастью во ржи до скончания активной массы в питателях? Но я ведь просто перекрою сектор, вызову из Центра платформу со звездным деструктором, через месяц ее приведут и я бабахну по вас и по Мешку одновременно, — из мертвой зоны. Что вы выигрываете, я не понимаю — месяц времени?
— Объяснить ему, мальчики? — спросил в сторону от камеры Бояринов. Кребень не слышал, ответили ли ему что-то, громогласный грузин, во всяком случае, промолчал. — Ну попробую. Слушайте, атаман, а вы сами так таки и не понимаете, что в Мешке люди, а, господин войсковой атаман? Ну как бы вам это объяснить… Дети там, женщины… Вот, на хер, как просто у вас выходит! Дали вам приказ, и ну вы его выполнять, как подорванный…
Кребень был вынужден признать, что известный ниггер и педрила Бояринов недаром выслужил бригадира и четыре года как водит «Ямаху». Ответить нечего. Нужно убивать.
— Хватит, наверное, — задумчиво сказал Кребень. — Чего там порожняка гонять… Бригадир Бояринов! Объявляю вас мятежником. На «Ямахе»! Всем моим! Приказываю арестовать офицерский состав шипоносца и лечь в дрейф, ожидая моего прибытия. В противном случае я уничтожу шипоносец. Как это, блин, не прискорбно. В последний раз предупреждаю.
— Господин войсковой атаман, — сказал Бояринов. — Я забыл сразу сказать… Дело в том, что у меня на корабле произошли некоторые кадровые изменения… Одним словом, вряд ли команда выполнит ваш приказ. Я его не скрываю, ретрансляция нашей беседы идет прямиком в помещения… дело в том, что я, мятежник Бояринов, здесь, на «Ямахе», кажется, самый добропорядочный гражданин. Все остальные — объявленные в общегалактический розыск преступники. Господин Кребень, на шипоносце находятся только выпускники жмеринской Школы. Им терять нечего, ну а я, по старой памяти, принял их на службу… Не обижайтесь, Кребень, вы не виноваты.
Кребня как обухом по лбу присадили.
— Где армейцы? — спросил он. — Где они?
— Я их списал на берег. По собственному желанию. Обеспечил транспортом. Правда без связи. Мало ли. А некоторые остались. Многие. Вот, например, летчик-космонавт, капитан второго ранга Цуладце. Господин войсковой атаман, ну сами подумайте, Центр Галактики — далеко, нам тут до ваших высоких сфер — как мужику забеременеть, мы здесь, на Периферии, люди простые — один за всех… Ну и остальные пафосные слова и выражения. Атакуйте. Вряд ли вам захочется сообщать своему Сухоручке, как один шипоносец заставил вас просить подкрепления. Тем более — платформу с деструктором. Да и удовольствие дорогое. Будем рады вас видеть. Судя по всему, вам до нас часа два лету. Очень хорошо. Футбол как раз кончится. И не пытайтесь нас обойти — кавитацию мы вам провести не дадим. У вас свой приказ — у нас свой. Посмотрим, чей круче. Флаг?