Почти ночью на пороге появилась Надька и Андрей.
- Представляешь, этот болван после ареста Бальцерека отправил матери телеграмму в Москву, где просил избавиться от картины, - говорила Надька, поднимаясь по деревянным ступеням высокого крыльца. - Никита ни в чем не виноват.
- Действительно, болван! – согласилась Веденеева. - Мы же с Катькой тебе говорили!
- Я подумал...
- В следующий раз не думай, положись лучше на мое чутье.
- Значит, Компьенгский алмаз теперь у Петровского? - Андрей присел на лавочку у холодной печки. - Там больше ничего ценного не было? В том тайнике?
- Нет, - рассмеялась Светка. - Ты же сам лазил проверял.
- Ну мало ли, может до меня вы что-нибудь вытащили. Имение снова наглухо закрыто и ключи вновь лежат в руках ангела-хранителя.
- Да будет так, - вздохнула Светка. - Мы дорого заплатили за это вторжение в усадьбу.
- Поверить не могу, что Марья Тихоновна мертва, - сказала Надька.
- А я в это и не верю. Спрашиваю у деда, видел ли он ее мертвой?
- А он?
- Отвечает, что после ареста их сразу же разлучили. Где бабушку держались, он не знает. А когда я спросила, почему дед думает, что бабушка мертва, ответил: «Я чувствую пустоту там, где она была».
- Нужно съездить в ту сторожку, про которую он говорил, - предложил Андрей.
- В какую сторожку? - не поняла Надька.
- Сторожку лесничего, - ответила Светка. - Когда я отдавала ему алмаз, спросила, где бабушка. Он ответил, что она там, куда живым путь указан. Но если мы хотим забрать и похоронить ее тело, то она в сторожке лесничего. Он жил там раньше, когда работал у Веришиловых.
- Завтра с утра обязательно пойдем.
На следующее утро, пользуясь картой Корсунова, добрались до домика лесничего, там уже работала следственная группа Светлоярского отделения милиции.
Ребят проводили к седовласому юркому следователю с острым взглядом.
- Что такое? - недовольно спросил он помощника, глядя на друзей.
- Говорят, что некий Петровский держал тут их бабушку, - пояснил молодой парнишка.
- Моя бабушка, Лебедева Марья Тихоновна. Петровский сказал, что тут ее тело, что она повесилась, - резко ответила Светка напряженным звонким от волнения голосом.
Следователь от неожиданности закашлялся.
- Пойдем, - он взял Светку за локоть. - Остальные ждут здесь.
Старик провел девочку в барак с ужасным истошным запахом мертвых разлагающихся в летней жаре тел: одно женское и три мужских в военном обмундировании.
- Опознать кого-либо невозможно. Лица съедены местным зверьем. Но женщина, действительно, умерла от удушения, мужчины же были застрелены из табельного оружия. Мы пока не знаем, кому оно принадлежит. Местные охотники наткнулись на это безобразие сегодня на рассвете. Это ваша бабушка? - следователь при этом спокойно скручивал из обрывка газеты самокрутку.
- Да, - выдавила через ком в горле Светка. Она закрыла глаза, две крупные горячие слезы побежали по щекам. Но и с закрытыми глазами девочка видела съеденные пальцы грязных босых ног Марьи Тихоновны. - Она была так одета, когда ее арестовали.
- Арестовали? - следователь зорко глянул на Светку. - Кто?
- Товарищ Петровский. Он работает в местном отделении НКВД.
- Мы проверим. Проводите. Тело сможете забрать после экспертизы, я вам сообщу, когда. Вы ведь из Енисейца?
- Да. Лебедева.
- Я помню эту фамилию, - следователь закурил.
- Откуда? - бесцветно спросила Светка.
- Я вел дело об убийстве вашего соседа Митяева Евгения Васильевича.
- Он же в бане сгорел, ах да, нож, - мысли Веденеевой путались. - Его зарезали.
- Нет, он был убит выстрелом в голову. Пуля в огне расплавилась, а вот дырка в черепе осталась.
- Вот как? Значит, Петр Дегтярев не резал Митяя ножом?
- Нет. После заключение медэкспертизы, все обвинения с него были официально сняты. Но он так и не появился.
Через два дня состоялись похороны Марии Тихоновны. Как бы не хотелось Светке бросать деда, но нужно было ехать. Телефон одесской квартиры молчал, на телеграммы-молнии никто не отвечал. Светка беспокоилась не на шутку. Катьки до сих пор не было. И эта неопределенная безызвестность сводила девочку с ума.
Андрей созвонился со своей матерью. Ее также пусть отпустили. И теперь ему нужно было срочно ехать домой, в Москву.
На перроне их провожала Надька.
- Ну что, Ромашка, пока, - Андрей улыбался, безобразно щурясь на солнце.
- Я напишу, - беспечно говорит Надька, но губы ее нервно дергаются, она старается изо всех сил не расплакаться.
- О! Смотрите, тот следователь, - кивает куда-то им за спины Светка.
Ребята оборачиваются: старик стоит на платформе с кепкой в руках. Он тоже кого-то провожает.