Вместе с нэцкэ и тетрадью отец передал ему свои небольшие рисунки, в которых он обрисовал всё то, что ему пришлось пережить в Корее, Китае, России. Портреты своих родителей, жены Ханы. Автопортреты с сыном, младенцем Сашико, и каким он мог бы его видеть в пять, десять лет. Ичиро рисовал сына рядом с собой, держащим его за руку, подкидывающим вверх, к голубым облакам. Будто хотел этим стереть время разлуки с сыном, побыть с ним рядом, хотя бы на своих рисунках. Он рисовал Надю, Ури и Дмитрия, своего русского сына. Дмитрий так же взял с собой стопку исписанных листков из ученической тетради. Это были письма Ичиро, своему маленькому сынишке Сашико. Он писал их в день сильной тоски, почти до самой своей кончины.
Похоронив Ичиро, Дмитрий в последний раз пошёл на берег моря, где часто сидел с отцом в расщелине высокого берега и с упоением слушал его рассказы, которые тот, как перевод своих слов, рисовал на земле.
Оставив картину, написанную Ичиро с Чжункуем, изображение, которого считалось и считается в Японии амулетом против заболеваний и является защитой дома от всяческих бед и напастей, ещё несколько картин и портретов матери и сестре на память об Ичиро. Дмитрий уехал в Москву навсегда.
Глава 8
Глава 8
Россия. Москва
На девятый день кончины Илоны Павловны решено было собраться в японском ресторане. На кладбище я поехала с Леной, измученной неизвестностью об Александре, и с Григорием, всё ещё не отошедшим после похищения Лоры. У оградки, рядом с ухоженной могилой Дмитрия Петровича и свежим холмиком, где покоилась Илона Павловна, уже стояли «лучший друг» Сава и Владислав с женой Олей.
Глядя на фото ещё молодой Илоны Павловны, я не сдержала слёз. Кто ответит, кому нужна была смерть этой замечательной женщины? Как мало времени нам обеим судьба отвела для дружбы. Я искренне любила и уважала эту чистую душой женщину с царственной осанкой и добрым характером. Упивалась её рассказами. Сколько бы ласки материнской любви Илона Павловна подарила бы своей новой семье и уже повзрослевшим внукам.
За поминальным столом я поинтересовалась у Савы.
– Как вы думаете, почему всё-таки Дмитрий Петрович оставил именно эту, как вы говорите, обыкновенную, совершенно не ценную нэцкэ Александру?
– В прошлый раз я неверно выразился. Этой нэцкэ, по словам Дмитрия Петровича, около трёхсот лет. Имея такой возраст, любая вещь становится ценной. Нет, она по-своему ценна. А вы не знаете историю жизни Дмитрия Петровича?
– Мы в курсе, – ответила Оля, её муж утвердительно замахал головой, – он рассказывал, что эта фигурка досталась ему от его отчима. Пленного японского солдата. Как он смог её сберечь в то страшное время, не понятно. Но факт остаётся фактом. Дмитрий Петрович считал эту фигурку счастливым талисманом. Мы узнали о его японском отчиме только в конце перестройки. Раньше, вы же знаете, как было. Заполняли километры анкет, точные автобиографии. Ему удалось скрыть в анкетах отчима, да ещё пленного японца. Посёлка этого давно уже нет, кто разъехался, кого похоронили. Документы о пребывании в посёлке пленных не сохранились. Сестра погибла, мать умерла.
– Дмитрий Петрович говорил, – добавил Владислав, – что отчим пытался что-то рассказать ему об этой статуэтке, но у него тогда был очень маленький словарный запас русских слов, и Дмитрий Петрович так и не понял, что ему хотел он рассказать. Но всю жизнь он дорожил этой фигуркой, оставшейся ему как воспоминание о детстве. А ещё он мне как-то рассказал, что когда он первый раз посетил Японию, случай свёл его с сыном Ичиро. Они виделись всего два раза, и Дмитрию Петровичу каким-то образом удалось сообщить японцу, что он знал его отца. Тогда за связь с иностранцами сами понимаете, что было.
– Да? А мне об этом ничего неизвестно, – как-то расстроено и удивлённо произнёс Сава, – в то время он должен был поставить в известность своё начальство о встрече родственника.
– Сава, вам много чего неизвестно, – раздражённо заметил Владислав, – во-первых Дмитрий Петрович сомневался, думая, что это сын его отчима. Мало ли совпадения, какие бывают. А во-вторых его сразу же турнули бы на Родину. А может, это и хорошо, что вам это не было известно? А? Сава?
– Что за намёки? – обиделся друг семьи.
Я внимательно слушала и сопоставляла все факты происшедшего, о которых знала. Но чего-то вернее кого-то не хватало во всей этой истории. Сидящие за столом как-то не вязались с ролью убийц. Разве что Сава. Да нет! Зануда, карьерист, навряд ли он способен убить. А украсть? В день похорон он побелел весь, узнав, что пришедший мужчина из органов. Да и сам Сава собиратель нэцкэ. Хотя и говорил, что он не настоящий коллекционер. Как это настоящий не настоящий?