Глава 11
Семейство Свешниковых встретило меня радушно. Усадив в удобное кресло, Лена очень кстати угостила меня горячим чаем.
– Спасибо, Маргарита Сергеевна, что сразу не поверили в эту чушь. Первое время, находясь в СИЗО, мне даже сопротивляться не хотелось. Тем более, что я чувствовал за собой вину, – с грустью говорил Саша.
– Маргарита Сергеевна вы хотя бы скажите ему, чтобы он не винил себя. Дело же не в оранжевых лилиях? – Лена ласково потрепала мужа по волосам.
– Конечно, бедные цветы сыграли свою отрицательную роль. А тут ещё кто-то охотился за коллекцией. Что говорит следователь? – об этом деле меня интересовало всё.
– Следствие идёт. О коллекции пока ничего не известно. Они проверили всех знакомых Илоны Павловны, и пока ничего нового.
– Коллекция, наверное, уже давно за границей, – сделала предположение Лена.
– Может, и такое случится. Саша, извини за вопрос. Как твои приёмные родители поживают?
– Теперь нормально, – ответил мне Саша, но в его голосе чувствовалась озабоченность.
– Куда нормальней. Здесь такое было! Вы, Маргарита Сергеевна, представить себе не можете. Такое открылось, – Лена старалась быстрее поделиться со мной новостями.
– Следователь отдал мне архив Дмитрия Петровича. В нём был пакет, адресованный мне. В нём записи. В них Дмитрий Петрович описал, – Саша прервал свой рассказ. На его глазах появились слёзы. Он встал и с сигаретой вышел на балкон.
– Представляете, Маргарита Сергеевна, оказывается, это Дмитрий Петрович помогал столько лет Саше, а совсем не Свешников. Так жалко, что им так и не удалось встретиться. В общем, дело было так…
***
Россия. Москва 1979 г.
Саша долго не мог привыкнуть к новым родителям. Его окружало всё непривычное, чужое. Он жил в комнате умершего несколько лет назад своего сверстника, сына семейной пары, которого тоже звали Саша. Над кроватью, на которой теперь спал он, всё ещё висел портрет умершего мальчика. В шкафчике висели его вещи, которые теперь должен был носить Саша, в большой коробке лежали игрушки, которыми играл прежний их хозяин. Но Саша считал, что всё это не его. Его любимые игрушки, книги, вещи, большой красивый глобус. Всё, что он любил, и было дорого ему, осталось там, в квартире Карташовых.
Он долго не откликался на свою новую фамилию в садике, что злило его новую маму. Новую маму злило все, и раздражали все вокруг. Иногда она обнимала Сашу, расцеловывала его, говорила какие-то добрые ласковые слова, но потом внимательно смотрела на изумлённого её поведением мальчика и отталкивала его от себя.
Саша понимал, что эти ласки были предназначены не ему, а тому Саше, которого уже давно нет с ней, но по которому она очень скучает и так часто плачет.
Он пытался пожалеть Элеонору, так теперь звали его новую маму. Саша гладил её по руке и ласково говорил, чтобы она не плакала, что он тоже её будет любить. Но Элю это только раздражало. Она закрывалась в своей комнате и не выходила из неё до самого вечера, пока не возвращался Николай Митрофанович, новый отец Саши.
Как-то она выпила свои таблетки и надолго уснула. Проголодавшись, Саша стал её тормошить, но на его просьбы встать и накормить его Эля никак не реагировала. Саша плакал от обиды, от одиночества, когда Эля вышла из своей комнаты и подбежала к плачущему ребёнку.
– Что случилось? Что с тобой? Ты заболел? Сашенька, ты весь красный, – она стала осматривать его, потом побежала в ванную за аптечкой, но тут вернулся со службы Николай Митрофанович.
– Ему надо дать лекарства. Он болен, – сказала она, но Свешников вдруг выбил из её рук коробку с лекарствами.
– Ты с ума сошла! И этого хочешь залечить?
– Ты что такое говоришь? Я залечила нашего Сашеньку? Я, по-твоему, сумасшедшая?
У Элеоноры началась очередная истерика. Испуганный её криком, Саша ушёл в свою комнату, лёг в кровать и с головой накрылся одеялом.
– Нормальная не будет по любому случаю, не разбираясь в чём дело, давать ребёнку антибиотики. Ты понимаешь, для этого есть врачи. Может и у этого мальчика аллергия. Ты не подумала? В тюрьму захотела? – басил на неё муж.
– А!!! Я знаю! Тебе от меня лишь бы избавиться. Лишь бы с глаз долой! Уже и замену нашёл? Нашёл, нашёл! Ты что, думаешь, я не в курсе всех твоих делишек? Ты никогда меня не любил. Тебе я нужна была, как трамплин! Прописка московская тебе нужна была! – упрекала его Элеонора.
– Всё! Села на своего конька. Ночь на дворе! Мне завтра на работу! Успокойся!
– Конечно, ему на работу. Теперь ты меня попрекаешь, что я не работаю!