Доложив ротмистру Герду, что он заехал в штаб только для того, чтобы взять личные вещи, необходимые на время путешествия с агенткой, Вайс услыхал от него, что Гвоздь, выполнив задание благополучно вернулся, и проверкой установлено, что он действовал безукоризненно. И теперь его готовят к новому, более важному заданию.
Вайс заметил осторожно, наугад, что для подобного задания лучше бы подобрать тех, кто знаком с тракторным производством. Одно дело — взрывать эшелоны, мосты, а другое — крупнейшее в мире машиностроительное предприятие. Герд парировал, прекращая разговор:
— Ничего, обучим.
За те два-три часа, которыми располагал Вайс, он едва ли мог добыть какую-либо дополнительную информацию. А ведь необходимо было еще встретиться с Гвоздем. И действовать нужно очень осторожно.
Рассчитывая на то, что сейчас время обеда и в цейхгаузе никого нет, Иоганн решил вызвать туда Гвоздя. Свою машину он поставил рядом с цейхгаузом. Пошел в пустую канцелярию и напечатал на листке бумаги: «Курсанту Гвоздю немедленно явиться в вещевой склад».
Старшина лагеря обедал отдельно, за перегородкой, и обычно приходил в столовую последним. Вайс положил возле его прибора листок с вызовом, взял ключ в проходной и направился в цейхгауз.
Почти вслед за ним вошел Гвоздь, остановился. После уличного света он плохо видел в сумерках помещения.
Вайс позвал его в тесный проход между штабелями обмундирования.
— Здрасьте! — Гвоздь протянул руку.
— Ну? Докладывай! Задание выполнил?
— В точности.
Докладывал Гвоздь скупо:
— Ну, полагалось прыгать первым. Ну, подошел к люку, швырнул аккуратно в хвостовой отсек гранату и выбросился. При взрыве самолета ударной волной смяло купол парашюта. Стал падать камнем. Думал, насмерть. Обошлось. Почти у самой земли вздулся парашют — приземлился как на пружинке. Как по плану было намечено, так и получилось. Приземлился в намеченной точке. Ну, ваши чекисты меня и взяли.
— То есть как это «взяли»?
— Ну, в машину, в «газик». Отвезли сначала в столовую, потом заметили, что я ногу свихнул, — в медпункт. Я ведь как ошалелый был, ничего не чувствовал. Застеснялся перед своими до полной потери соображения. Ну, потом что? Инструктировали. Начал я в эфир выходить в положенное время, а передавал то, что мне давали. Потом специально ради меня диверсию организовали: взорвали на запасном пути порожняк. Все это я «штабу Вали» доложил как мой личный подвиг. Так вот и работал. В заключение сообщил: группа накрылась. Получил указание выходить. Ну, перекинулся через линию фронта. Теперь снова здесь наличествую. — Задумался, добавил: — Вам сердечный привет от товарища Барышева. — Оживился: — Три шпалы в петлице, а такой негордый. «Мы, — говорит, — не можем приказывать, чтобы вы обратно к немцам возвращались…» — «То есть как это не можете?» — Я даже встревожился: — «Значит, я не солдат, да? Личность без прав и без звания?» Объяснил мне. Ну, я понял. Нужно с моей стороны добровольное согласие, вроде я как активный общественник, что ли. Теперь с Барышевым договорился, что в случае чего честь по чести: похоронку семье пришлют как о павшем бойце.
— Почему через тайник не известили о прибытии?
— Не успел. Сидел в кутузке прифронтовой зоны абвергруппы, покуда они со штабом о моей личности сверялись. Как пришло подтверждение, сразу перевели в санчасть: когда фронт переходил, попал под обстрел, ногу при взрыве снаряда землей зашибло. Из санчасти привезли сюда. А я все маленько хромаю. Капитан Дитрих узнал, очень участливо отнесся. Говорит, надо бы к хирургу обратиться. Но я чего-то сомневаюсь. Зачем к нам в школу двух одноногих зачислили? Потом одного списали: значит не захотел. А второй — уж так его Дитрих опекал — по другой линии оказался неподходящим: припадочный от контузии. Вдруг ни с того ни с сего упал, начало его крючить. Очень капитан Дитрих расстроился. Вот я теперь и думаю: почему он меня уговаривает здоровьем не брезговать, ногу лечить?
Вайс сказал, что Дитриху нужен инвалид для организации диверсии.
Гвоздь, подумав, объявил:
— Говорят, немцы мастаки резать. И ежели под новокаином, как зубы дерут, — ничего, стерпим ради дела, раз им вот так вот инвалид требуется.
— Да ты что?
— Ничего, — сказал Гвоздь. — Просто прикидываю. — Потер ладонью колено. — Болит ушиб, все равно нога плохо гнется.