– Вы и об этом знаете?
– Чего же не знать. Я и ассистировала Семёну. Ты думаешь, я всегда подметальщицей и домработницей была. Нет, я операционная сестра и при других операциях подпольных я помогала Сёме. А когда тебя спасали, кто ему помогал? Мы там и познакомились с твоим тогда будущим мужем.
– Вы? А при каких операциях? Вы, что приезжали в Питер, я вас в клинике не видела.
– Какая клиника? Ты же помнишь, какие годы были бандитские. А как бандиты стали в бизнесменов превращаться, так им и новые лица понадобились. Поэтому Аркашка и выстроил под вашим особняком небольшую клинику. Для частных секретных услуг.
– Значит, ребята там? Что с ними?
– Пока ничего. Не переживай. Живут себе, отдыхают. Всё у них есть. Вот только, если нас отсюда не выпустят, оголодают. А вода там есть. Ничего. Тепло и светло.
Такой жизни они не заслуживают.
– Алла Никитична, а если мы ошибаемся? Если это не они?
– Как не они? Кто тебя затащил в этот проклятый клуб, кто напоил, кто пошёл за машиной? Они это они изверги даже не сомневайся. И Колька видел, как этот Андрей твой и друг его, тебя в машину сажали.
– Неужели, всё-таки это правда? Я уже почти приучила себя думать по-другому. И по поводу Травкина я сомневалась, точно ли он в этом замешан, хотя возможно он и подсунул мне какие-то таблетки.
– Анна не сомневайся, тебя здесь долго не было, а я-то знаю, что Травкин наркотики всю жизнь распространял через этот проклятый клуб. Теперь-то клуб его. За наркоту выкупил, небось. А как эти исчезли из города, так и девочки перестали пропадать. Ну, ничего, он теперь увидит себя в зеркало, обрадуется.
– Алла Никитична, что с ним?
– То, что он с дружками тогда сделал с тобой.
– Вы…
– Я обезобразила его лицо шрамами. Ничего, скоро они затянутся совсем, и он будет жить с вечным напоминанием о своих делишках. Пусть живёт и радуется своему мужественному виду. Это мужчин шрамы украшают. Что пожалела? Что так на меня смотришь? А ты себя помнишь? Ты помнишь, то своё лицо? Если бы не Семён… Нет… Всё сходится. Это они.
– Никитична, значит они находились в моём доме всё это время… А вы, что не слышали, опять девушки пропали без вести. По городу слух пошёл, что маньяк вернулся.
– Так, то слух. Девять лет не возвращался, а теперь вернулся? Загуляли, может девчонки. Они должны, Аня, должны прочувствовать на собственной шкуре, то, что они делали с тобой. С другими девчонками. А может и с моей Людочкой.
– Успокойтесь, не плачьте, – Анна обняла Никитичну.
***
Марианна Коржевич, в девичестве Кольцова жила прошлым. Вся её жизнь, всё настоящее было направленно на прошлое. Она постоянно напрягала свою память, свои чувства, для того чтобы не забыть то, что с ней произошло тогда. Счастливое замужество и всё-таки большая удача в виде оставленной ей жизни, любви мужа, благополучие, не могли заглушить в ней чувство ненависти. Чувство мести. Она разжигала это чувство в себе, как только понимала, что оно у неё притупляется. Как только память откладывала её горестные воспоминания в дальний угол сознания. Марианна выуживала их оттуда и с новой силой ненависти представляла, что она сделает с ними, когда доберётся до этих мерзавцев.
Когда она бралась за нож, то на мгновение он замирал у неё в руке, а Марианна рисовала в своём воображении картины будущей расправы. Она изрежет им лица так, как тогда это они проделали это с ней. Зажигалка рисовала в её воображении огонь, который лизал своим алым страшным языком их тела, доставляя тем самым невыносимую боль изуверам.
– Око за око, – шептала она в минуты, когда память возвращала её в те дни, когда было истерзано её распятое тело.
Но после возвращения из Парижа, чувство мести, как-то постепенно стало таять в её сознании, отдавая свои позиции симпатии к Андрею.
Теперь сидя в подвале, её мучали смешанные чувства.
– Может зря, я тогда решилась на эту страшную месть. У Кучумова пострадала вся семья.
Конечно, его отец не Ангел, но и я не судья и не Бог, выносить приговоры. Вдруг, как говорил Аркаша, окажется, что это всё-таки не они. Возможно, за столько лет, я так усердно себя убеждала именно в их виновности, что теперь на их месте не вижу никого другого. Сколько раз я мечтала взять скальпель, нож и проделать с их лицами, телами то, что они делали со мной. Но, я бы не решилась на это. Говорить одно…. А Никитична решилась. Господи, сделай так, чтобы Андрей и Борис были живы… Надо выбираться из этого плена, – думала Анна.
– Что-то сердце защемило, – тихо сказала Алла Никитична.
– И что теперь мы будем делать? – спросила её Анна.
– Не знаю. Колька знает, что вдвоём здесь нам будет тяжело. Только зачем ему надо было прятаться от меня. Он же пропал вскоре после того, как ты оказалась здесь.