Тут не только Охотники, белгородцы смурные стоят. Верно, не все и тут знали, каков бывает князь.
Эсмунд уж отроком обернулся, а люди всё молчат. Магистр в пыли перед ним елозит, да норовит сапог облобызать. Оттолкнул его вампир да сплюнул. На князя глядит: дальше чего? И не только он. Чародей свой посох убрал, стрельцы оружию опустили. Боязно нам. И, вроде как, все едины стали: и горожане, и пришлые кто, а всё одно люди. Что-то князь решит?
Эйзенхиэль глазами порыскал, да брата магистра к себе поманил. Тот ничего, пошёл. Губы белые, а пошёл. Смелый был, да гордый. Ван Тирриен всё ж.
Князь-вампир на брата ему перстом указал.
- Сам решай, как служить будешь мне. Как вот он, али волей своей. Поклянёшься на огне, железе и серебре, что супротив меня и клана моего впредь не пойдёшь, а всякий мой приказ исполнишь, как волю богов, отпущу домой к семье. Тебя и людей твоих. Коли согласен - клянись за себя и потомков своих. Коли нет, меч братний бери, да иди сам с Эсмундом сразись.
Думал молодой ван Тирриен минутку, али две, губы до крови искусал. Меч взял, на одно колено встал.
- Присягну тебе, князь. За себя и потомков своих. Что ни делом, ни помыслом супротив тебя не пойдём. Но и ты Слово дай, нерушимое, на огне, железе, да серебре, что никто из вампиров человека кровным трэллом - безмозглой тварью - себе не возьмёт, будь то охотник, белгородец или любой другой, чей короток век. Поклянись, и бери мою судьбу.
Долго молчал Белый Волк. Долго стоял подле них Эсмунд-зверь. Бывший магистр семь колец по пыли навертел. И сказал тогда князь:
- Быть по сему. Да не возьмёт вампир себе трэлла ни силой, ни обманом, ни чародейством, ежели только сам человек о том его не заклянёт. Один из вас за свободу жилы порвёт, а другому и невдомёк, куда её деть.
- Коли так, - ван Тирриен говорит, - то ежели дева из ван Тирриенов мужа себе изберёт и в семью другую войдёт, не будет у тебя власти ни над ней, ни над потомством её.
Так и повелось с тех пор, дети мои. Ван Тирриенами зовётся род, что на Островах теперь живёт и служит Детям Луны. А вы, что от меня да дочери последнего магистра Охотников пошли, вовсе и не...
***
- «Наставление Феоктиста»? - от неожиданности Ястреб чуть не выронил книгу. Незаметно для себя так увлёкся чтением? Или леди-вампир передвигается настолько бесшумно?
Лайта присела на диванчик рядом со своим пленником и заглянула в книгу.
- Неплохой выбор. Хотя его потомкам, волей-неволей вынужденным благодарно внимать родоночальнику, я и не завидую.
Ястреб окинул взглядом библиотечную полку, которую целиком занимали тома «Наставлений» и мысленно согласился - старикан Феоктист на склоне лет явно не страдал от недостатка свободного времени.
- Это правда? - спросил граф, стараясь не глядеть в пурпурные глаза. - То, что он пишет. Про Охотников, магистра ван Тирриена и его брата?
- До некоторой степени, - изгиб губ придавал словам леди-вампир иронический оттенок. - Сам Феоктист был уверен, что пишет чистую правду. Его проверяли профессиональные заклинатели разума.
- А на самом деле? Младший ван Тирриен просто испугался за свою шкуру? - едко ухмыльнулся шпион. Ему не раз приходилось наблюдать, как отличается версия религиозной или политической пропаганды от неприглядной действтельности.
- О нет! - короткий смешок зажёг в глазах леди-вампир лукавые искры. - Тот ван Тирриен действительно был очень отважен, раз посмел ставить Эйзенхиэля перед ультиматумом - на тот момент изрядную часть его всадников уже перестреляли с крыш. Феоктист об этом не упоминает, но на площади Охотники уже вряд ли отбились бы от горожан даже без поддержки вампиров. Тем не менее, молодой ван Тирриен предложил Белому Волку жизнь свою и своих потомков по мужской линии именно в обмен на ограничение ритуала кровных трэллов, и никак иначе. Он в самом деле был весьма... идейный человек. Жаль только, ни он, ни Феоктист не могли знать, что на Островах ритуал запрещён с тех пор, как Белый Волк стал главой клана. Исключение делается лишь для тех, кто добровольно решил связать свою судьбу с вампиром.