Из-за мольберта Потусторонней Эль донёсся короткий смешок.
- При всей зыбкости форм у князя Элизобарры весьма характерный фамильный профиль.
- В самом деле? - Джим сложил руки за спиной и маленькими шажками двинулся по направлению к Эль.
«Кто меня за язык тянул?» - думала леди Лейнсборо, попав в перекрестье заинтересованных взглядов юных художников.
- Он... часто бывает в опере, - она взяла кусочек угля и быстро водила им по листу, в надежде, что предъявленный набросок позволит отделаться от дальнейшей беседы. Она как раз отложила уголёк в сторону, когда Джим заглянул ей через плечо.
- Очень неплохо.
Нечто, похожее на самодовольную улыбку, скользнуло по губам леди Лейнсборо, но тут же исчезло.
- Вылитый ваш придверный приятель. Волосы бы только зачернить.
Печальная Лиззи пренебрежительно фыркнула, но взгляд её выдавал беспокойство - сама Лиззи уже не раз пыталась изобразить похитившего её сердце вампира, но сколько-нибудь похоже ни разу не выходило.
Потусторонняя Эль нахмурилась и сбросила эскиз с мольберта, не заботясь о его дальнейшей судьбе.
- В самом деле.
Она взяла другой лист бумаги и набросала новый вариант: на этот раз придала лицу торжественную задумчивость и щедро плеснула аристократического величия.
- Король Варион! - воскликнул Педантичный Эд и полез в карман. - Точь-в-точь, как на монете. Проклятье, есть у кого-нибудь золотой?
У Потусторонней Эль помимо воли вырвалась короткая фраза на языке, не знакомом никому из присутствующих, но смысл её нетрудно было отгадать по интонации. Бородатый Джим улыбался, перехватив её озадаченный взгляд.
- Видите? Нарисовать князя Элизобарру - не пустяк. Я предлагаю всем вам настоящий вызов, достойный любого именитого художника. Кто в деле?
Руки подняли все до одного.
- Отлично, - Джим приколол к стене убористо исписанный листок. - Это - перечень официальных мероприятий, на которые приглашён князь в ближайшие несколько недель. Дерзайте! Если повезёт - удастся рассмотреть его вблизи, а может, даже заговорить.
***
Торжественный молебен в церкви Волчьей Матери шёл первым номером в списке Джима, однако большого ажиотажа среди молодых художников не вызвал. Солнцепоклонники избегали посещать лунные храмы, а Печальная Лиззи, наоборот, оказалась неожиданно благочестивой и заявила, что идти в церковь с корыстной целью срисовать князя - вопиющее святотатство.
Поэтому Потусторонняя Эль отправилась на богослужение в одиночестве. Мероприятие показалось ей весьма занимательным само по себе, и без князя-вампира. Но если прежде его присутствие в церкви заставило бы её отказаться от посещения молебна, теперь Лоридейль лишь упрямо сдвинула брови, надела неприметное серое пальто и отправилась в храм, уверенная, что сумеет затеряться в толпе.
Леди Лейнсборо весьма заинтересовали пышные почести, которыми лунные братья осыпали бывшего охотника на чудовищ, вся заслуга которого состоит в том, что он собрал толпу, посадил на корабль и разбил его у берегов Благословенных островов. Лунникам пришлось выловить, вылечить, учить языку и интегрировать в общество около двух сотен неблагонадёжных людей. Не учёных, музыкантов или целителей, которых так охотно привечали во владениях князя Элизобарры! Возиться предстояло с обычными людьми, обузой, а не подспорьем. «Впрочем, - Лоридейль пожала плечами в ответ на собственные мысли, - князь из всего умеет извлечь выгоду». Если среди новоприбывших окажутся разбойники и убийцы - добро пожаловать на обед к вампирам. А то в столице уже поговаривают о снижении преступности ниже критического уровня. Последняя тюрьма опустела, квоты смертников некем заполнять. В качестве меры пресечения роль кормушки для кровососов стали назначать взяточникам или крупно проштрафившимся чиновникам. Вампиру в самом деле нет необходимости выпивать человека до конца, а если мошенник брался за старое и ударялся в бега, найти его ничего не стоило - с использованием магии крови.
Лоридейль с любопытством осматривалась в самой пышной церкви Менеса. Она много слышала об истории создания этого храма, но до сих пор откладывала посещение. От обилия витражей и блеска драгоценных камней рябит в глазах. Перенасыщенный магией воздух стал плотным и терпким на вкус. После захода солнца поток прихожан заметно усилился.
***
Эйзенхиэль окинул виновника торжества сочувственным взглядом: этому измождённому человеку следовало бы ещё лежать в постели, а не служить символом новой войны долгоживущих. Но Йош настаивает, что пропаганде на проникновение в человеческие умы потребуется некоторое время. И Йош прав. А потому Эйзенхиэль позволил уговорить себя присутствовать на церемонии.