Князь не испытывал симпатии ни к одному из многочисленных религиозных течений Благословенных островов, но и не мог отрицать их влияние на массовое сознание. По счастью, сегодня в центре внимания бывший охотник и настоятель монастыря - участие Эрминида потребуется в самом финале, на завершающем церемонию ритуале, когда придёт время придать форму сконцентрированной лунной энергии. Строго говоря, Йош Алиобарра, приходившийся князю ближайшим кровным родственником мужского пола, за исключением родного сына, вполне мог бы справиться и сам. Именно Йош настоял на посвящении Сандора в сан Воина Луны. Эйзенхиэль не видел в этом большого смысла: несчастный представлял собой жертву, а не воина чего бы то ни было. Впрочем, противиться Йошу не стал. Даже секретарь князя разбирался в религиозных догматах лучше почётного «основателя» церкви Волчьей Матери.
Настоятель рассказывает прихожанам историю Сандора - доблестного борца за свободу сознания от ментальной магии фейри. «Он попал из огня да в полымя», - мог бы сказать заклинатель разума. Но разговаривать об этом Эйзенхиэль не собирался. Сейчас нужно сосредоточиться, дабы пережить молебен: люди набились в церковь так плотно, что стали единым многоголовым существом. И внимание этого существа всецело направлено на Сандора и других беженцев с континента, сбившихся в испуганную кучку за его спиной. Всего несколько человек - из тех, кто легче других перенёс кораблекрушение и лучше освоился в лунном обществе. Но и они смущены, растеряны, плохо понимают, что происходит - на благословенном наречии им удалось заучить набор самых необходимых бытовых фраз. Только Сандор абсолютно спокоен. И не удивительно - для заклинателя разума он выглядел как опустошённая оболочка. Там волноваться уже нечему. Йоша восхитило его мужество противостоять всей мощи Волшебных Холмов. Чрезмерное напряжение сил, как ментальных, так и физических, завершилось достижением поставленной цели - Сандор доставил своих людей на безопасные острова. И сейчас он пуст, как израсходованный накопительный кристалл.
Те, кто пришёл сегодня взглянуть на героического охотника, неосознанно ощущают эту пустоту. Многоголовое чудовище пялится на пришельцев с враждебного континента, и по церкви Волчьей Матери жирным потоком растекается любопытство, замешанное на терпком страхе. Светильники из лунного серебра покрылись липким налётом и начали тускнеть.
Эйзенхиэль скользнул вдоль полукруга стены назад, в укромный полумрак расположенной напротив центральных ворот ниши, поднялся по ступеньками на второй ярус, освещённый гроздью маленьких лун в разных фазах. На низеньком табурете сидит человек. Его согнутая годами спина обращена к толпе, собравшейся внизу, его ноги покоятся на педалях вмурованного в несущую стену инструмента, а руки, напротив, нервно трутся одна о другую, будто музыкант не решается приступить. Эйзенхиэль тронул старика за плечо:
- Сегодня я сам.
Человек с готовностью вскочил, отвесил благодарный поклон и тотчас же исчез во тьме служебного коридора. Вампир проводил его лёгким вздохом. Бедолага! Совсем одряхлел. И, кажется, спивается понемногу. А ведь это последний органист церкви Волчьей Матери, и другого не предвидится - ученики сбежали все до одного. Уж очень необычный тут инструмент.
Эйзенхиэль отрегулировал сиденье под свой рост, сел и бережно опустил пальцы на полированные клавиши. Теперь вздохнул орган. Князь чуть-чуть повернул голову и улыбнулся той, что сидела теперь рядом, на стуле столь же призрачном, как она сама. Нельзя сейчас думать ни о предстоящей войне, ни о политике вообще. На женщине облегающее вечернее платье. Волосы завиты в локоны и подняты наверх, в элегантную причёску. Она куда красивее, чем была при жизни. Эйзенхиэль пробежал глазами приготовленные старым органистом ноты, закрыл партитуру и отложил в сторону.
***
Взгляд леди Лейнсборо обшаривал церковь, то и дело натыкаясь на последователей Сандора. Лоридейль гадала, где может быть князь Элизобарра, но его видно не было, только Генрих Зальц стоит у дальней колонны в позе статуи. Толпа делалась всё плотнее, леди Лейнсборо сдавили со всех сторон - становилось трудно дышать. Хотелось покинуть это место. Пустоглазая тушка Охотника Сандора вгоняла в тоску, напряжённые, напуганные разговорами о предстоящей войне жители островов давили эмоционально и физически. Лоридейль чувствовала себя крохотной, затёртой в их толпе и совершенно беспомощной. Она не только не могла сейчас как-то помочь этим людям - не в её власти было даже просто уйти.