Телефон Сэма застревает в 23.59, мы все дружно с животным гулом открещиваемся от него. Краем глаза замечаю, как снимает нас владелица заведения. Впрочем, телефоны достают все вокруг, фотки, фотки, фотки. По китайской традиции, кто-то (в этот раз Стэнли и Уэсли) начинает подходить ко всем по кругу и говорить тёплые слова перед поднятием бокалов. Гул уходит на фон, катарсис этой ночи успешно преодолён.
Вскоре меня зовут в другой бар. Надеваю куртку, как тут появляются ребята из другой школы. Обнимаемся с Хаей, протягиваю руку Эрику со словами “Эрик, с Новым Годом!», он напряжённо жмёт мою руку: «И тебя», рядом стоит его жена Алёна, с ней мы не здороваемся. Жмём руки с Тарасом и поздравляем друг друга. Гайа (не Хая) показывает мне на стул, я как-то реагирую и оказываюсь в проходе рядом с Нольвази и Пуми в куртках. На стене висит плакат «All you need is love», Пуми делает фото моих губ в сантиметрах от маски Нольвази. Подходит Анжела и говорит, что они ещё немного посидят, а потом приедут к нам. Окей. Выхожу из Starry.
На улице стоят ямайские женщины и Уэсли с Мишель, мне становится неуютно, но я приближаюсь. Одновременно ребята начинают движение. Узнаю, что Мишель родом из Зимбабве и в родстве с Уэсли, обращаюсь к нему: «Ооо, оказывается, вы – родственники с Мишель!» Уэсли не отвечает и зябко потирает руки. Парень всем утверждает, что он из Южной Африки, и я уже этого лиса с этим доставал. Спереди начинается непонятный разговор без моего участия про то, почему Лео не мёрзнет, Уэсли упоминает алкоголь, и я встреваю: «Мне просто тепло с такими людьми вокруг», ребята смеются, добавляю: «Извиняюсь, иногда я говорю что-то несуразное. Просто люблю вас, ещё раз извиняюсь». В воздухе действительно потеплело.
Нас – десять, с белой кожей я один. У Старбакса заказываем Диди, ко мне подходит китаянка, даю ей вичат, представляюсь и с улыбкой трогаю за плечо. Смущена. Справа зябнет Найока, говорю, что её ресницы невероятно длинные и красивые. Делимся по машинам, Стэнли начинает упрашивать Пуми поехать с нами, кричу: «Тройничок?!!», Пуми упирается, я ей: «ПУМИ, ТЫ ДОЛЖНА БЫТЬ ОТКРЫТОЙ!!!». В итоге сажусь один на заднее сиденье, спереди садится Стэнли.
Немного погодя Стэнли спрашивает:
- Как с Кэнди?
- Да не знаю, мне всё ещё некомфортно.
- В чём-проблема-то?
- Проблема в том, что я тогда просто вышел из такси на светофоре. Может извиниться надо.
- Знаешь, ты мне нравишься, у тебя есть яйца и ты говоришь, что думаешь. Знаешь, мы, чёрные, чувствуем себя некомфортно с белыми, но с тобой совершенно не так. Знаешь…
Пока я представляю, как зимбабвийские лисы поют песни сутки напролёт, мы незаметно представляем у бара без вывесок. Через проход, наполненный неоновыми синими полосками, проходим внутрь, все уже здесь. Садимся за стол у сцены. В баре заполнена только половина мест. Чёрные женщины — за столом, Уэсли суетится насчёт алкоголя, Стэнли присаживается за ноутбук ставить музыку, Эмильо сидит в отдалении от всех за барной стойкой.
В следующие пару часов всё действие происходит на сцене-танцполе. Есть три градации ритмичности танца: жёлтая, белая и чёрная. Большинство китайцев напоминают щелкунчиков, танцующих в такт поршня в своей голове, такое ощущение, что музыка их только отвлекает. Белые получше, но чёрные – другой уровень, они просто расслабляются и проникают в музыку своими плавными телодвижениями. Я с интересом наблюдаю сценки, разыгрываемые ребятами из Зимбабве под наполненные барабанами песни, затем из-под полуприкрытых век мой взор следует за виляющими женскими бёдрами под что-то тягучее из Ямайки. О, да. Сознание плывёт. Найока поднимает меня за руки, поворачивается задом и начинает по-ямайски медленно массировать мой ремень. Обожаю ямайские танцы.
В углу сцены нахожу барабан, сажусь на своё место и начинаю негромко подыгрывать музыке. Бум-бум. Вокруг стола суетится Уэсли, разливая что-то белое со спрайтом. Как только мне начинает казаться, что у меня получается, он ко мне подходит, кладёт свои пальцы на мои и немного мне наливает. За женскими бокалами этот лис следит явно больше, чем за моим, - Уэсли, похоже, что у тебя есть план. – Лео, мне не нравится, когда ко мне лезут в голову. Киваю, ставлю барабан обратно. Где-то в углу зажимаются Стэнли и Таш, в моей голове проносится молния, и мой взор направляется на Найоку и Уэсли.
Я сижу, прибитый пивом к стулу, пока остальные беснуются. Единственные двигающиеся части тела - это грудная клетка, глаза и иногда рот. Хочется улыбаться, чтобы не портить людям праздник, но получается фигово. Гадаю, насколько в этом виноваты циркадные ритмы. Пуми спрашивает: - Лео, ты всё наблюдаешь, какие у тебя выводы? – То, что вы – изумительные люди. За столом – смех. В пепельнице нахожу скорлупу от семечки и решаю проветриться.