- Извините, почему такая большая сумма? Это не ошибка?
- Нет. Здесь все расписано. Вот бар, вот кухня, и двадцать процентов за сервис.
У официанта были темно-русые пушистые бакенбарды. Радика они вдруг стали невероятно раздражать, но он сдержался.
- Давай пополам, - предложила Лена.
- Нет-нет, все в порядке, - Радик отрицательно взмахнул нервными пальцами, достал из кармана бумажник, вытянул кредитную карту, и вместе со счетом отдал ее официанту. Тот поблагодарил и ушел к кассе.
- Спасибо, - Лена с улыбкой положила руку ему на предплечье. – Не нужно, наверное, было такой дорогой ресторан выбирать.
Радик неуверенно улыбнулся в ответ:
- Зато хорошее вино и вкусная еда.
К столу вернулись мохнатые бакенбарды:
- Извините, но у нас терминал не принимает эту карточку. Может, у вас есть другая?
У Радика похолодело внутри. Срок его карточки закончился в прошлом месяце, а он забыл ее продлить – несмотря на уведомление банка.
- Черт… - Тихо проговорил он. – Нет, у меня нет другой карты!
Он хотел было возмутиться, но быстро понял, что это бесполезно. Чувствуя, как у него на лоб выступает пот, он открыл бумажник, достал деньги – сделал вид, что пересчитывает их, хотя и так помнил, что у него только около семи тысяч, а счет – на девять с лишним. «Отдать в залог часы?» - вспомнил он, как поступал кто-то в таком случае в кино.
- Радик, давай я добавлю, сколько не хватает, - Лена деловым движением достала из сумки кошелек.
- Спасибо, Лена, - промямлил он, - две пятьсот еще не хватает.
Лена протянула нужные бумажки.
После расчета они поднялись из-за стола. Радик из последних сил, угловато, демонстрировал галантность. Когда они вышли на улицу, его сконфуженность немного развеялась, но вокруг все равно сгущалось что-то тесное, грубое и тяжелое.
Лена с напускной живостью говорила что-то, пыталась вернуть непринужденность. Радик был благодарен за это, но не мог ей помочь - окружающее стало слишком квадратным; как в игре Minecraft.
Они шли к метро и о чем-то говорили. Радик смотрел на Лену. Ему очень хотелось ее обнять и поцеловать. Казалось, что после этого квадратность уйдет, округлится.
Лена рассказывала о своей работе в школе. Как ей самой казалось, рассказывала неинтересно и скучно. Да и что могло быть такого интересного для Радика в школьных буднях? Но Лена знала, что нужно что-то говорить, чтобы сгладить неловкость. Она чувствовала, как Радик переживает из-за произошедшего конфуза, и понимала, что нужно помочь ему придти в себя. Отвлечь разговором от мыслей, навязываемых раненым самолюбием. Но чем дальше, тем рассказы ее становились все более бесцветными, натянутыми и глупыми. В конце концов, Лена разозлилась на себя, а потом – и на Радика, который все бросал на нее странно-жалостливые взгляды и почти никак не отвечал на ее усилия вернуть общение в обычное непринужденное русло.
Они дошли до станции метро. Лена замолчала. Они прошли через турникеты, встали на спускающиеся вниз ступеньки эскалатора. «Почему здесь все такое резиновое?» - Раздраженно подумал Радик, потом шагнул на ступеньку вниз и развернулся к Лене, решив, что сейчас поцелует ее. Глянув на ее лицо, понял, что не поцелует.
«Такое воспаленное самолюбие только говорит о том, насколько он эгоистичен», - мелькнула у Лены мысль.
Они ехали вниз молча.
Подъезжал состав – пока не было видно, в какую сторону.
Они вошли в зал станции.
- Лена, поедем ко мне в гости, - сказал Радик.
- Спасибо, Радик, но сегодня не могу. Еще готовиться к завтрашним урокам. – Как-то автоматически прострочила Лена, и сразу после этого быстро обняла его и поцеловала в щеку. – Мой поезд, я поеду, спасибо за вечер, пока! – Убежала. Только заскочила в вагон, и двери за ней закрылись. Обернувшись и взявшись за поручень, посмотрела на Радика, махнула ему рукой.
«А может быть, такое воспаленное самолюбие говорит о том, насколько он раним?»