В углу зала стояли два высоких барных столика, и они встали у одного из них.
- Да, бывает такое, - снова с еле уловимой интонацией грусти проговорил Сергей. – А ты чьим ребенком была? Папиной дочкой?
- Я сама своим ребенком была. А к родителям и ко всем бабушкам и дедушкам относилась одинаково хорошо.
- Гармоничное воспитание и развитие? – Слегка съязвил Сергей. В его иронии Лене послышалось что-то пошловатое и неприятное.
- Наверное, можно так сказать, - спокойно ответила она. - У меня действительно было удивительно счастливое детство.
- И в школе?
- Да. Во всяком случае, до старших классов – точно.
- А что произошло в старших?
- Сам же знаешь – переходный возраст, гормоны, вдруг все становится сложным… Хотя тебя это, насколько помню, мало коснулось. Ты быстро стал взрослым и серьезным.
Сергей пожал плечами:
- Возможно… - Он хотел сказать что-то еще, но передумал.
Лена увидела, что к ним идет крупный мужчина в темном костюме – какой-то то ли виляющей, то ли пританцовывающей походкой. Когда он подошел ближе, она с замиранием сердца узнала в нем Красова – ее любимого современного писателя, кумира. Лена прочитала все его романы – умные, тонкие и всегда немного грустные. Часто вступала с ним в заочные споры и дискуссии, не соглашалась со слишком пессимистичной, по ее мнению, точкой зрения на многие вещи. И вот теперь он шел прямо к ней. И можно было поспорить по-настоящему, задать вопросы, которые ее мучили.
Когда Красов подошел ближе и заговорил, Лена поняла, что он сильно пьян.
- Сергей Федорович, - расплылся в улыбке Красов.
Широко распахнув руки, он шел прямо на Воронина. Хотел было обнять его, но в последний момент вдруг оступился и остановился. У Лены создалось впечатление, что Красов пытался играть роль некоего купца – широкие движения, широкие жесты, громкий голос, нарочитое залихватство. Она представила, как сейчас он сграбастает в свои большие руки Воронина, обнимет его, поцелует три раза по-русски, и, может быть, они так и останутся стоять, обнявшись. Но подойдя вплотную, Красов несколько осекся. Он на мгновение замер, а потом просительно протянул обе руки для рукопожатия. Воронин ответно раскрыл обе ладони. Тут вдруг Красов встал перед Ворониным на колени, схватил его руку и поцеловал ее. Воронин растерялся. Он неловко тряхнул кистью, будто хотел смахнуть с себя Красова, но тот не отпускал. Воронин быстро глянул по сторонам. Стоявшая невдалеке парочка обернулась к ним. Другие ближайшие к ним люди тоже начали чувствовать, что происходит что-то необычное. Тогда Воронин быстрым движением подхватил Красова под локоть:
- Что же ты, Иван Анатольевич, равновесие теряешь… Выпил слишком много? Аккуратнее нужно…
Красов немного смутился и с помощью Воронина поднялся на ноги.
- Спасибо, Сергей Федорович! Так рад тебя видеть! – Он обеими руками обхватил руку Воронина – словно обнял ее от кисти до плеча.
- И я тебя рад видеть, Иван Анатольевич, - похлопал его по спине Воронин, довольный своей находчивостью и тем, как легко ему удалось превратить возможный скандал и богатую тему для желтых СМИ в незначительный повод для анекдота.
- Там, в зале еще тебя увидел и подумал, как хорошо, что ты здесь, обязательно надо подойти, поговорить обо всем, что происходит...
- Познакомься, это Елена Нуштайкина, преподаватель русской литературы, - перебил его Воронин.
- О, очень приятно, очень приятно, - Красин отпустил руку Воронина и большими мясистыми пальцами схватил маленькую ладонь Лены, - как раз те, кто несет… все лучшее… наши все труды… несет детям… Понимаешь тогда, что все не зря… Наши все труды… Ну так вот, - он вдруг резко обернулся обратно к Воронину и снова обнял его руку:
- Вот, Сергей Федорович, пожаловаться хочу – не дают, суки, аванс. Я их издательство озолотил уже. Сколько они еще левых тиражей моих пустили – никто не считал, я сквозь пальцы на все глядел, добренький. А тут… Новая книга, да какая… Какой замысел… Половина уже почти написана. Самую больную тему для России взял, самую сложную… Татаро-монгольское иго… Понимаешь, а? Вот как вы считаете, было татаро-монгольское иго или нет? – Иван Анатольевич неожиданно перешел на «вы».
- Считаю, что да. А если не было, его следовало придумать, - Сергей подмигнул Лене. Но она смотрела не на них, а в зал. Взгляд ее бессмысленно блуждал по людям. У Лены вдруг опять (это стало часто происходить с ней в последнее время) возникло необъяснимое ощущение тесноты. Она допила вино, и во рту остался неприятный привкус. «Душно и тесно», - она чуть не сказала это вслух, но сдержалась. Посмотрела на Воронина. Сергей, встретившись с ней глазами, перевел взгляд обратно на Красова.