- Ты не считаешь эти вещи важными?
- Нет. Не такими важными, как они это пытаются представить. Далеко не такими важными… - Задумчиво повторила Лена.
- Но что тогда важно для тебя?
- Сама жизнь. Эмоции, с ней связанные – то, о чем мы переживаем каждый день… Природа, искусство… Но тут даже другое. Нам ведь совсем недолго осталось жить – тридцать-сорок лет – большой срок, что ли? И если бы они это очень ясно и отчетливо осознали, неужели продолжали бы после этого тратить столько сил, времени и энергии, чтобы доказывать что-то о политике или общественных идеалах? Если да – то это только показало бы их глупость.
- Но если это не только слова, а кто-то искренне готов принести себя в жертву общественным идеалам и ценностям.
- Я не верю в такие жертвы. Готова поверить в жертву ради конкретного человека, но не ради абстрактных идей… Да и не чувствую, что кто-то из них готов принести себя в жертву. Наоборот, чувствую искусственно созданные темы, искусственные скандалы и переживания в интернете. В интернете ведь так легко это все устраивать. Как будто каждому нужно как-то волновать воздух вокруг себя, чтобы не умереть со скуки. Такое глупое и недостойное занятие – развлекать себя, искать поводы пощекотать себе нервы, поволноваться. И вся блогосфера и быстрый обмен информацией в интернете словно для этого и созданы. Устраивать искусственные волны эмоций, бури в стаканах воды, раскачивать эмоциональное поле Земли. Между прочим, в таком поле может перестать действовать закон причины и следствия, который так важен для тебя и твоей теории с предсказанием будущего.
Радик улыбнулся – ему было приятно, что Лена запомнила его рассказ:
- Ну да, это действительно может усложнить задачу, но при определенном уровне вычислительного устройства это усложнение будет уже незначительным и почти незаметным.
- Для тебя – не сомневаюсь.
- Что ты имеешь в виду? – Радику показалось, что Лена смеется над ним, и радость сменилась настороженностью.
- Просто шутка. Никакой издевки, - с улыбкой успокоила его Лена.
Они замолчали. Радик не хотел, чтобы их разговор заканчивался, и спросил:
- Почему у тебя такие мрачные мысли о смерти и о будущем? Когда они появились?
- Они не мрачные. Скорее, они проникнуты восточной философией и осознанностью. Я однажды немного занималась тай-цзы у одного китайского мастера. Наверное, после этого и прониклась. А ты живешь настоящим?
- Вряд ли. В последнее время кажется, что живу больше в прошлом. Роюсь в памяти, пытаюсь там что-то найти, заново понять, - Радик взволнованно сглотнул, представляя, что сейчас может заговорить с Леной об очень важном в их отношениях, но Лена его перебила:
- Ностальгия? Ищешь, что осталось неизменным со времени твоей юности? У меня тоже бывает такое. Сейчас открою тебе страшный секрет.
Радик понял, что момент, когда можно было заговорить о важном, прошел, и выдохнул воздух. Нарочито беззаботным тоном спросил:
- Что за секрет?
- Я нашла единственную вещь, которая осталась неизменной со времени нашей юности.
- И что же это?
- Песни группы «Кино». И только потому, что Цой погиб. Для нашего поколения Цой очень вовремя погиб. Своей смертью он зафиксировал лучшее время нашей молодости, нашей жизни. Время самых сильных чувств, самых ярких и лучших мечтаний, идеалов и надежд. Его песни теперь всегда будут связаны с нашей молодостью, с лучшим временем нашей жизни, с лучшими нами. И это останется неизменным, навсегда. Как бы это не могло показаться странным или удивительным. И еще - ведь невозможно представить, кем и каким стал бы Цой в середине или конце девяностых, или после двухтысячного года, если бы остался жив. Совершенно невозможно.
- Да, это действительно невозможно представить, - как-то грустно согласился Радик.
После долгого разговора с Леной Радик лежал в постели, спокойно счастливый. Спать не хотелось. Он смотрел в потолок и ни о чем не думал, просто наслаждался проживанием приятных минут.