Как было бы хорошо, если весь народ в этой стране стал понятливым. И качество вроде несложное, не требующее каких-то сверх-знаний или прирожденных талантов. Немного внимания, немного сообразительности, определенный настрой ума… А сколько выгоды для всех…
Воронин отключил телефоны, подошел к окну. Он часто устраивал себе такие небольшие перерывы. Просил секретаршу никого с ним не соединять и никого к нему не пускать. Садился напротив стены или напротив окна и смотрел в одну точку. Внимание его при этом находилось не вовне, а где-то глубоко внутри, возможно даже не в сознании, а в том, что психологи и ученые называют подсознанием. И в эти моменты там было тихо и темно. Мысленный внутренний монолог его почти прекращался, оставались только трудноопределимые внутренние ощущения и как будто тени эмоций. Можно было бы сказать, что в такие минуты сущность его почти исчезала, спрятавшись внутри самой себя, никак не проявляясь для внешнего мира и не взаимодействуя с ним.
Привычка к таким перерывам появилась у Сергея после неудавшегося покушения на него в девяностых. Пуля тогда проделала в нем дырку над правой лопаткой, чудом не задев ни внутренние органы, ни кости. Когда после этого он лежал в больнице, вдруг почувствовал, что его мыслительный процесс замедлился. Тогда и возникло необъяснимое и сильное желание «сделать небольшой перерыв» от мира. Он отвернулся к стене, сфокусировал взгляд на ее неровном рельефе – пупырышками, и перестал думать, погрузился в некую пустоту внутри себя, о которой раньше и не подозревал. С тех пор потребность в таких «перерывах» превратилась в нечто схожее с наркотической зависимостью. Сам он сравнивал ее со странной дедовской привычкой ежедневно доставать старую курительную трубку из ящика стола, где она хранилась, подержать ее некоторое время в руках, повертеть в пальцах или протереть специальной тряпочкой, и потом положить обратно. Врачи давно запретили деду курить (а он всегда следил за своим здоровьем и беспрекословно подчинялся всем медицинским рекомендациям), но у него была какая-то загадочная внутренняя связь с этой старой трубкой – как будто он подпитывался от нее энергией. И в эти моменты тоже погружался в некое замедленное состояние ума и чувств. Задумчиво поглаживал трубку пальцами, в тысячный раз мягко ощупывал все ее изгибы и поверхности. Через некоторое время убирал в ящик стола и возвращался в свое обычное состояние – активное и слегка суетливое.
Дед Воронина был генералом, а отец – слабаком. Отец и умер раньше деда, смертью слабака – от сердечного приступа. Дед поставил Сергея на ноги. Настоял, чтобы внук пошел на юридический факультет. Познакомил с влиятельными людьми – детьми своих друзей и своими учениками. Умер только после того, как Сергей стал владельцем своего первого банка.
Боготворя деда, Сергей боялся, что станет таким, как отец. Делал все, чтобы ни в чем на него не походить. Отец запомнился ему слюнтяем - любил выпить, жаловался на советскую власть и несправедливость человеческого общества. Восхищался диссидентами, но сам панически боялся любых государственных органов, и поэтому старался быть незаметным, не выделяться из толпы. Дружил с такими же тихими алкоголиками. Сергей был трезвенником, никогда ни на что не жаловался, умудрялся одновременно оправдывать и социальную несправедливость, и советскую власть, строившую социализм. Стремился всегда и во всем быть первым. Умудрялся одновременно ценить мужскую дружбу, но и в какие-то переломные моменты своей жизни безжалостно предавать друзей. При этом в каждой такой ситуации почти искренне считал себя правым и умел очень талантливо убедить в этом окружающих. Он умел совмещать в себе трудно совместимые качества и понятия. Еще в ранней молодости решил для себя некоторые важные вопросы и избавился от сомнений. Тогда для него четко обозначились и разделились два ощущения: ощущение самого себя и ощущение всего остального мира. Окружающий мир отдалился и остался на расстоянии, потеряв влияние на его внутреннее «Я», на его выбор и действия. Сергей никогда не оглядывался на мнение других людей ни в своих поступках, ни в решениях, и даже когда прислушивался к чьему-либо совету, старался не показывать это и каким-либо способом замаскировать. «Мужчины консервативны. Их характер и мировоззрение, как правило, не меняются с юношеского возраста», - прочел он как-то в одной книге по психологии и согласился с этим утверждением – по крайней мере, применительно к его случаю оно соответствовало действительности.