Когда небольшой перерыв закончился, и Воронин вышел из своей то ли медитации, то ли прострации, он взял телефон и позвонил Лене:
- Привет. Я тебя не отвлекаю?
- Нет. Я только зашла домой, но говорить могу.
- Да, извини – звоню не в очень удобное время. Но просто захотелось услышать твой голос. Тоска немного навалилась…
- С твоим плотным графиком есть время тосковать? – Мягко усмехнулась Лена.
- Не издевайся… - с наигранным недовольством протянул Воронин, - но у меня сейчас действительно небольшой перерыв… В графике… - добавил он после паузы с улыбкой. – И в такие перерывы почему-то часто приходит тоска. Начинаешь даже задумываться – что было бы, если бы я не работал? Утонул бы в тоске? И более того – получается, что вся моя жизнь без работы и без графика – тоска? Как-то это очень странно, и даже немного пугает меня. Впрочем, извини, что жалуюсь тебе, тебе это вряд ли интересно, да и у тебя наверняка и своих забот хватает…
- Не говори так. Мне даже приятно, что ты делишься этим со мной, - Лена хотела добавить «никогда не слышала исповедей олигархов», но вовремя остановилась.
- Спасибо. А мне приятно это слышать от тебя… Еще в такие перерывы понимаю, что я устал. Очень устал… И что очень не хватает семейного тепла.
- А твои дети и бывшая жена?
- Там давно уже не было тепла. Есть, конечно, в чем-то и моя вина. Но так уж сложилось, обратно не вернуть… Ну ладно, хватит обо мне. Как у тебя сегодня дела?
- Наверное, хорошо. Наставила сегодня двоек за невыполненные домашки. Отвела душу – теперь спокойна.
- Получаешь удовольствие, когда ставишь двойки? Да ты патологическая садистка.
- Нет, обычно не получаю, - рассмеялась Лена, - но сегодня они меня разозлили. Пол-класса домашнюю работу не сделали, и еще какие-то глупые отмазки начали придумывать… Вот я и разошлась…
- Нуштайкина в гневе страшна…
- Да, признаюсь, бывает…
- Для меня сменишь гнев на милость?
- В чем именно?
- Хочу пригласить тебя в театр. В театре сатиры обещает быть интересная премьера…
Сергей посмотрел на стену. Он чувствовал внутри какое-то раздражение, и возможно от этого песочный рисунок обоев сейчас казался ему пошловатым и несвежим, каким-то необъяснимым образом тянущим его в прошлое. Это было неправильно и неприятно.
Ему не нравилось, как он выстраивает разговор с Леной, но все сложилось нужным ему образом. Лена удивилась тому, что он угадал в ней театралку (хотя странно было бы не угадать…), и приняла приглашение. Потом они распрощались – не то, чтобы совсем тепло и душевно, но теплее, чем обычно.
Воронин набрал внутренний номер секретарши, попросил купить билеты в театр и поменять обои в его кабинете.
Его секретарша Мариша тоже была понятливой и чуткой к запросам, пожеланиям и сменам настроения шефа. Он долго ее выбирал (несколько секретарш сменилось до этого), долго учил – именно этой понятливости и чуткости. Мариша вошла в кабинет с подносом, на котором стоял пол-литровый прозрачный чайник с чаем по-маррокански, большая белая кружка и три маленьких имбирных печенья. Молча поставила на журнальный столик и направилась к выходу.
- Мариш, - остановил ее Воронин. – Ты театр любишь?
- Ну… так… Хожу иногда, - с готовностью ответила секретарша.
- Премьеру в театре сатиры не видела еще?
- Н-нет, еще не видела.
- Ну хорошо. Спасибо.
Мариша вышла из кабинета. Воронин сел в кресло напротив журнального столика, посмотрел на консистенцию и цвет заварки. Пока не готова. У него есть еще две минуты. Много времени.
Глава 13
В субботу выдалась замечательная погода – яркий теплый день бабьего лета. Радик позвонил Лене, чтобы пригласить ее погулять в какой-нибудь парк. Но Лена неожиданно уехала в Калугу к своей подруге, у которой случилось несчастье – погиб муж. Похороны назначили на воскресенье, и, в лучшем случае, Лена должна была вернуться в Москву только в воскресенье вечером.