- Ты серьёзно? А как же оплата?
- Это неважно, о деньгах не думай. Комнаты в общаге - не квартиры, много за них не просят, а в плане продуктов - сколько у тебя в месяц может денег уходить? Тысячи две-три? Это уж мы как-нибудь потянем. Выкрутимся с Божьей помощью.
- А этот знает?
- Пока нет, не хочу ему сразу говорить. Сначала надо комнату найти, всё решить наверняка, уж потом можно и сказать.
- Хорошо. Я только "за", ты знаешь.
- Ну и отлично, - грустно улыбнулась она. - А пока, может, пойдёшь поспишь перед учёбой? Тебе к первой паре?
- Ко второй, - ответила я, загоревшись идеей о переезде.
- Тем более. Да и я часик попробую поспать.
На этом и решили.
Я понятия не имела, что такое жилое общежитие, но перспектива жизни без отчима затмевала все опасения, неизвестность, страхи перед этой неизвестностью. Неважны мне были условия жизни, комфорт с ванной и личным туалетом. Я хотела спокойствия, остальное роли не играло. И если б не мама, думаю, я и сама вскоре пришла бы к решению о переезде.
13 глава
Комната, которую мы нашли на "Авито", располагалась в старом доме в районе недалеко от института. Восемнадцать квадратных метров, четыре тысячи за месяц. Если сравнивать со средними ценами и метражом, то нам повезло. В этом плане, конечно, и состояние комнаты оказало значение. Удобств не было никаких. На стенах висели закопчённые полуоткленные обои с пожелтевшими разводами, пол был застелен линолеумом с прорезью посередине, куда собирался мусор, окна дребезжали от любого маломальского шума. Из мебели имелась кровать с покосившимися ножками, советский холодильник, узкий шифоньер, подвесной шкаф для посуды, складной обеденный столик, пара разных стульев и, единственное, что порадовало, - письменный стол с множеством полок под книги. В целом комната казалась уютной. Так как окно выходило на солнечную сторону, то до самого вечера было светло - эту особенность заметила и хозяйка-арендатор, которая с первой встречи вызвала во мне шквал положительных эмоций. Довольно приятная, интеллигентная, женщина лет сорока семи. Высокая, стройная, внешне чем-то напоминавшая учительницу, хотя, как она призналась, имела профессию педиатра. Комнату была вынуждена сдать из-за ипотеки на квартиру, поэтому, как выразилась: "В ближайшие годы можешь жить спокойно. Состояние комнаты, конечно, плачевно, но пока не могу позволить себе сделать ремонт. Как-нибудь уж". Я была счастлива. Хотелось верить, что в этом месте начнётся моя новая жизнь. Что тут я на сотую долю стану другой. Избавлюсь от своих страхов.
Сразу же мама отдала предоплату, в тот же день мы перевезли коробки с моими вещами, книгами и различными мелочами, полностью опустошив мою когда-то комнату. Как оказалось, в целом не так уж у меня было мало этого барахла. Заходов пришлось сделать не два и не три. Отчим, узнавший накануне о моём переезде, с издёвкой заявил: "Что, свободной жизни захотела?". Правильно. Свободной. От него свободной. Кирилл же расплакался. Эти мгновения никогда не сумею забыть. Сидел, жевал плов, а слёзы капали в тарелку. Я не хотел расставаться с ним, не хотела бросать его, но ничего другого не оставалось. Да, счастливее их семья вряд ли б стала, но одним яблоком раздора меньше. Это понимала и мама, и я. Что касается мамы - несмотря на то, что идея с переездом пошла от неё, она до последнего колебалась. В день перевозки вещей снова психовала, не находила себе места, укоряла меня в том, что я создаю неприятности ей, что она вряд ли сумеет потянуть мою самостоятельную жизнь. Парадокс, но в какую-то секунду даже обвинила меня в том, что я бросаю её своим уходом. Я не обижалась. Знала, что пройдёт время, она остынет, свыкнется. Касательно финансов, я планировала подыскать подработку, поэтому уж четыре тысячи в месяц - не самая страшная проблема. И я понимала, что мама вполне осознаёт это. Мучило её другое, именно от этого "другого" мне было жаль её, именно по этой причине я не могла обижаться на несправедливые нападки.
Не самое это приятное занятие - выселять родную дочь. И, разумеется, при хорошем раскладе, при нормальной жизни, в нормальной семье подобного бы не произошло. Это-то маму и грызло. Что скажут люди? Как это выглядит со стороны? Как мать сумела допустить такое, что муж выдворил её родную дочь? Конечно, маме было больно. Тяжело - что тут говорить. Я понимала её. Знала, что ещё несколько дней она будет плакать, винить себя, думать, где и в чём совершила ошибку, промах. Почему обстоятельства сложились именно таким образом. Сумела бы она предотвратить конфликт без чьего-то ухода из дома. В одно мне хотелось верить - что поступая так, я избавляю эту семью от лишних скандалов. Одна маленькая деталь, правда, ущемляла и выгрызала понемногу - в тот вечер, когда отчим набросился на меня и решил "заняться моим воспитанием", мама высказала ему недовольства мной, то есть она в какой-то степени сама попросила его проявить участие, так? А после всё это вылилось в то, во что вылилось. Разумеется, я уверена, мама не желала того, чтоб отчим дошёл до маразма с выключением электричества и хваткой меня за горло, но слово было сказано. В этом, возможно, и заключалась её ошибка. Не конкретно того вечера, а вообще, на протяжении всех лет.
Не должна она была наши с ней отношения обсуждать с отчимом, а отношения с ним - со мной. Так мы лишь ещё более с ним озлобились друг на друга. Но что теперь говорить?
Я не знаю, что это - идеальная семья. Существует ли вообще такая? Или опять-таки - это всего лишь образное понятие? Как выглядит идеальная семья? Как выглядят люди в ней? Да, существует какой-то стереотип, который нам рисует телевизор. Идеальная семья там - это красивые, ухоженные родители, множество дружных детей, море улыбок, смеха, роскошный дом с газоном, две машины, фото у моря. Общество переняло это формулу и с энтузиазмом стремится следовать ей. Это как алгоритм, расписание на жизнь, где существуют подпункты, а результат - смерть в окружении любящих детей в шикарном коттедже с кучей родственников, которые смотрят на тебя, покойника, и восхищаются: "Надо же, какой хороший человек умирает. Сколько он сделал для своей семьи! Всю жизнь ведь работал, дом вон отгрохал с верандой, детей выучил. Жаль, что уходит, сейчас бы жить да внукам радоваться". Да, может, и нет в этом ничего плохого. Хотела бы я, наверно, разок ощутить себя ребёнком в идеальной семье. Убедиться, что такие действительно есть, что это не картинка, не фальшь, не театр, не иллюзия. Но, увы. Вряд ли человек, сомневающийся в наличии такого, смог бы создать что-то из ничего. Из фантазии. Больше бы походило на игру в куклы, в пародию, но люди же любят играть. Любят пародировать. В такую вот пародию и попыталась сыграть когда-то мама. Итог не самый радужный, но она пыталась. Я же пытаться не хочу.
Подняв втроём все коробки, мы выпили за миниатюрным столом в общаге по два бокала чая с вафлями, обсудили произошедшее, а когда ближе к семи вечера мама с Кириллом вызвали такси и уехали, я в моральном бессилии упала на кровать. Кто-то на протяжении многих лет смеялся над нами? С появлением отчима моя жизнь превратилась в ад, но мама того не хотела. Кто-то, возможно, обвинит её, скажет, что она плохая мать, раз променяла ребёнка на мужа, раз не сумела встать на защиту дочери, не сумела взять ситуацию под свой контроль ещё тогда, когда это животное только-только поселилось с нами под одной крышей. Другие обвинят меня. Назовут неблагодарной, гулящей дочерью, которая сбежала из дома, бросила мать одну с проблемами, повисла на шее, не думает о том, как матери тяжело будет морально и финансово содержать два дома. Мнений много, но судить эту ситуацию никто не в праве. Не находясь в подобном положении, не понимая всех ужасов этого положения, никто не может брать на себя роль судьи. Ни роль адвоката, ни роль прокурора, поскольку чужая семья, как и душа, - потёмки. Так же, как невозможно сделать вывод о человеке, опираясь лишь на внешний вид, равно так же невозможно обсуждать события в чужой семье, не будучи в этом лично замешанным. Может, мы все оказались жертвами обстоятельств? В том числе и отчим?
Сколько я провалялась - не помню, но за окном заметно потемнело. Я поднялась со скрипучей кровати, включила свет. Переодела джинсы с футболкой на домашний голубой сарафан, собрала без зеркала волосы, хотя оно всё-таки имелось на двери шифоньера, после принялась разбирать коробки. Есть не хотелось, но жалко было давать пропадать маминой тушённой картошке, насилу наложенной мне в контейнер, поэтому в перерыве между разбором вещей и книг быстро перекусила. Тоска накрывала дико. Из коридора были слышны голоса соседей, визг и смех детей, ретро-музыка, доносившаяся из общей кухни. Выходить знакомиться я не жаждала, но унитаза в комнате не имелось, а естественная нужда напоминала о себе. Я терпела до последнего, пытаясь сосредоточиться на разборе коробок, но, так или иначе, спустя время, пришлось бежать в сортирную комнату.