- Я тебя на лекциях практически не видела, на семинарах ты не участвовала, никакие дополнительные работы мне не сдала. У тебя даже баллов минимальных за семестр не набралось.
- Как не набралось? Я ходила, - проговорила я в недоумении.
- Ничего не знаю. Если б ходила, я бы запомнила тебя. Вон ребята, - указала она в сторону Ани и её компании, - занятия не пропускали, активно отвечали на семинарах - сейчас сидят, спокойно пишут экзамен, а тебя, извини, я не могу допустить.
- И что мне делать?
- Иди в деканат за справкой о доборе баллов.
Я кивнула и, вернувшись к парте, стремительно собрала сумку. Странно всё это было. Аня посещала занятия? Да, она отвечала, в отличие от меня, на семинарах, сдала кучу интернетовских рефератов, но на лекциях её место частенько пустовало, как и места многих других ребят, которых мне, удивительно, поставили в пример. Устраивать бунт за справедливость я не стала. Обидно было, но какой смысл качать свои пташьи права? Вряд ли в этом месте можно было кому-то что-то доказать.
Деканат располагался в соседнем корпусе, однако секретарь подошла, лишь спустя часа полтора. Я объяснила ситуацию, та с осуждением глянула на меня, сказала, что справку нужно было получать до начала экзаменационной недели, но, вопреки правилам, она готова пойти мне на уступку, сделать великое одолжение, подписав листок А5 формата и поставив на нём круглую печать нашего великого вуза.
- Я пишу задним числом, так что объяснишь преподавателю, - заметила она, испортив третью по счёту справку. - Чё ты на пары не ходила-то?
- Я ходила, меня не заметили.
- Ясно.
К тому моменту когда я со справкой вернулась в корпус, экзамен был закончен. Кабинет опустел - ни одногруппников, ни Григорьевны. Я понимала, что пролетела с экзаменом, но по опыту своей группы знала и то, что за несданный один единственный экзамен отчислить тебя никак не могут. Где-то в МГУ, СПБГУ - да, но не в нашем шлаковом институте.
- Ну что, взяла справку? - прозвенел неприязненный голос выглянувшей из-за двери кафедры преподавательницы.
- Да.
- Пойдём.
Мы вместе прошли на тесную кафедру, где помимо Григорьевны, заседала блондинистая секретарша с неподходящим её вытянутому лицу каре. Скользкая что внешне, что внутренне была женщина: лицемерная, подозрительная. За год обучения мы поцапались не раз и не два.
- Что будем делать? - спросила Ольга Григорьевна, расслабленно опустившись на диван. - Сидеть тут с тобой ещё час я не собираюсь, у меня уже встреча с человеком запланирована. Не понимаю таких студентов: вы думаете нам, преподавателям, заняться нечем? Получаем за вас копейки, работаем тут на благотворительность, можно сказать. У меня, хочешь знать, помимо вуза, ещё две работы, домой прихожу без ног, а куда деваться? Работать надо. А вы что? Поступаете сюда на халяву за родительские денежки, уровень знаний никакой, стремлений нет, лишь бы диплом получить и ладно. Мы раньше учились так учились - попробуй не подготовиться к семинару, попробуй лекцию пропустить! Хотели как можно больше знать, слова преподавателя не пропускали, в библиотеках до ночи сидели, а вы что? Кроме своих телефонов да интернета, ничего вам больше не надо.
- Вы считаете, что можете это утверждать, ничего обо мне не зная? - не выдержала я.
- А что мне надо знать? Все вы тут одинаковые. Те, кто в школе учились, те, кто усердно работали, стремились к знаниям, те уехали, поступили в другие города на бюджетные места.
- Я тоже планировала уехать. Думаете, учёба тут - это то, о чём я мечтала? Как вы вообще можете судить всех по одной планке? У людей разные обстоятельства в жизни: кому-то повезло, кому-то нет. Мне тоже многое не нравится в этом институте, но что остается-то? Вы говорите, уровень никакой, а какой уровень этого филиала, когда у нас перед входом в корпус висит баннер с ошибкой? Чего вы хотите от студентов?
- Не много ли ты себе позволяешь? - надменным голосом вмешалась секретарша. - Молчала бы.
- Почему я должна молчать, когда меня несправедливо оскорбляют?
- Никто тебя не оскорбляет, - проговорила Григорьевна. - Я говорю об общем положении дел. Вон лежит у меня стопка написанных ответов на экзаменационные вопросы твоих сокурсников, и что, думаешь, я не понимаю, что своих мыслей там ноль? Что всё списано? Всё скопировано из готовых источников информации, и по - хорошему надо бы всех отправить на пересдачу, а что тогда будет? Из года в год одно и тоже, преподавательский состав давно махнул рукой на происходящее. Наша задача - донести материал по учебному плану, выдать вам диплом, ваша задача - заплатить деньги. Всё. Взаимный обмен: у нас есть работа, у вас впоследствии (при благополучном раскладе, конечно) будет работа. Я могла бы нарисовать тебе недостающие баллы, могла бы также закрыть на всё глаза, но не выдержала, нервы сдали. Те, кто списал экзамен, они на протяжении семестра хотя бы делали вид, что им интересен предмет, вели дискуссии на семинарах, как-то выражали себя, и пусть, если это было глупо, если всё наигранно, они старались. Из них что-то да выйдет, а что выйдет из тебя? Ты будущий социолог, я слова от тебя до сегодняшнего дня не услышала. Закрыта, озлоблена, клещами мне из тебя звуки надо было тянуть?
- Это она при вас говорить боится, со мной очень красноречива, - с сарказмом добавила секретарша. - Там, где надо, язык у неё хорошо работает.
- Я ни разу ничего плохого вам не сказала.
- Тебе даже охранник однажды сделал замечание за хамское отношение.
- Ладно. Бессмысленно вести эту беседу, я опаздываю уже, - проговорила Ольга Григорьевна, поднявшись с дивана. - Что мы будем делать? Я с завтрашнего дня ухожу в отпуск. Кто у тебя будет экзамен принимать, не знаю. Приходи, узнавай в деканате. В официальную летнюю пересдачу меня в городе не будет, я смогу у тебя экзамен только осенью принять, но это уже будет проходить с комиссией из всего преподавательского состава кафедры. Зачем надо было доводить до этого?
Происходящая ситуация казалось смешной. Григорьевна стала собираться, секретарша же менторским тоном велела мне садиться писать договор о непонятном соглашении, связанным с небольшим переименованием института. Вдаваться в подробности я не стала, мне и говорить с этой женщиной меньше всего хотелось. Когда Григорьевна ушла, обстановка в помещении стала напряжённее. Я заполнила один экземпляр документа, принялась писать другой.
- Ты живёшь не по адресу прописки? - бросила секретутка, проверяя мою писанину на ошибки.
- Нет, а что?
- Не с родителями, если судить по тому, что ты сама написала?
- Не с родителями, а какое это имеет значение?
- Хорошо ты устроилась, - усмехнулась она, плюхнувшись в своё кресло, положив ногу на ногу. - Скорее взрослой жизни захотелось? Убежала из дома, а родители пусть тащат?
- Вы ничего не знаете, чтоб делать такие выводы.
- Не знаю, но ты за год показала себя. Никого за людей не считаешь - ни одногруппников, ни преподавателей, ни родителей, как видно. Как ты обращаешься, так и с тобой будут. Ни с кем не здороваешься, никого не слушаешь, огрызаешься - немного ты добьёшься в жизни с таким характером. Думаешь, все тебе чем-то должны? Чё пришла тогда сюда учиться, если всё не устривает?
- Разве в ваши обязанности входит заниматься моим воспитанием?
- Не пререкайся со мной, поняла? Я тебе не мама.
- И слава Богу, - вырвалось у меня. - Сами себе противоречите.
- Пошла отсюда! - взорвалась она. - Совсем совесть потеряла! Соплячка такая будет мне тут ещё хамить!
С психом смяв документ, который так и не успела заполнить, я схватила сумку и быстрыми шагами вылетела с кафедры. Бесило буквально всё: и это слепящее солнце, и однообразные, приевшиеся до тошноты улицы, и люди, с любопытством друг друга разглядывавшие. Я шла и думала: "Зачем мне всё это нужно?!". Стоит ли псевдодиплом из этой шараги затраты сил, времени, денег? Знаний нам не дали никаких, прочитать лекцию из учебника или распечатать тему из интернета я могу тоже. Условий для нормального обучения не было создано ни моральных, ни материальных. С середины осени и до лета мы сидели в аудиториях, не снимая от холода курток. Сидели, тряслись, но строчили под диктовку очередную никому не нужную информацию. Зачем? Чтоб впоследствии выслушать обвинения? Я перестала понимать, с какой целью пришла в этот вуз. Да, за дипломом. За дипломом социолога. Не абсурдно ли? Антисоциальный человек собирается получить диплом социолога. Что за бред? Что за маразм? Кому нужен этот диплом? Мне? Нет, я в нём не нуждалась. Маме? Разве что ей.