- А как она отзывается на данный момент о матери?
- Да никак. Мать стала для неё пустым местом. Она больше двадцати лет назад сбежала из дома и ни разу с тех пор не появилась. Единственным доказательством тому, что всё ещё жива, служат редко приходящие по почте открытки без обратного адреса.
- В тебе ни разу ничего не дрогнуло?
- Было однажды, но быстро забылось.
- Можно задать последний вопрос? - произнесла я в неловкости.
- Конечно.
- Ты хочешь детей?
Ответил Марк не сразу.
- Не хочу. Не потому что не люблю, а...можно считать, что это побочный эффект. Я не вижу себя в роли отца. Боюсь ответственности.
- Зря. Я думала, ответишь иначе. Ты полноценный, из тебя бы получился хороший родитель.
- Что в твоём значении "полноценный"?
- Во всех смыслах наполненный: духовно, морально, нравственно. Социально открытый. Человек без дыр, без изъянов. Такой, которому можно довериться, на которого можно положиться. Человек, сумевший приспособиться к реальности, не потеряв при этом себя. Гармоничный, одним словом.
Марк ухмыльнулся.
- Хочешь кофе?
- Да, можно.
- Какой-то безупречный образ нарисовался, - продолжил он, вновь включив чайник. - Только меня в нём мало.
- Я так не думаю.
Вскоре Марк, взяв пачку сигарет и зажигалку, вышел, я же осталась в молчании размышлять над всем, что мы друг другу сказали. Настолько откровенного разговора между нами ещё не случалось - подумать хотелось о многом, но трезвые, разумные мысли в голову категорически отказывались идти. Мне хотелось покурить. Невероятно хотелось, но делать это при Марке или вместе с ним представлялось чем-то неправильным. С какого-то времени я ничего не имела против курящих девушек, не считая, разумеется, тех, у кого имеются дети в жизни ли, в животе, но сформировалось убеждение, что человек, курящий не за компанию и не на показуху, делает это в одиночестве. Медитация как - никак, попробовать которую на себе, я до дури в те минуты желала, но сдержалась.
Когда вскипел чайник, взяла с холодильника бокалы, положила по ложке кофе, по две - сахара, залила кипятком, добавила молоко. Пить без Марка не стала, поэтому пока он курил, вспомнила про мамин подарок, с волнением отклеила фольгу, распаковала коробку. Фотоаппарат был потрясающий. Вряд ли моя жизнь стоила того, чтоб её запечатлевать, и, безусловно, если б перед покупкой мама спросила, нужно ли мне покупать нечто подобное, я б ни при каких условиях не согласилась. Нечестно это. Вероятно, сделав такой недешёвый подарок, мама хотела восполнить свой "материнский долг", восполнить ту заботу, помощь, которой я была лишена несколько месяцев, но мне хотелось душевной помощи, не материальной.
- Дорогая вещь, - улыбнулся Марк, вернувшись. - Нравится?
- Нравится, но такие штуки не для меня. Жаль затраченных денег. На сколько тянет этот фотоаппарат? Тысяч на двадцать - двадцать пять?
- Примерно.
- Когда-то давно, когда у меня были люди, которых я считала друзьями, и наполеоновские планы на будущее, я мечтала о таком подарке, теперь понятия не имею, что с ним делать. Соседей снимать?
Сев за стол, Марк рассмеялся.
- Допустим. Как вариант неплохой.
- Как-то не особо вдохновляющий. Тёть Инна с туповатым взглядом, в растянутых трениках и выцветшей майке или её лысый муж с волосатой грудью мало походят на муз. Надо быть извращенцем, чтоб увидеть в этом высокое.
- Кир, а если серьёзно, есть идея получше. Устрой фотосессию маме и брату. Выберите день, сходите вместе в кафе, к ёлке на площадь, в лес - не знаю, просто проведите время вместе, сохранив в виде хороших снимков. Думаю, прояви ты инициативу, никто не подумает отказать. Мама с Кириллом были бы счастливы. Пусть это будет твоим им предновогодним подарком.
- Было б неплохо, - тронутая представленным согласилась я.
- Не хочу вмешиваться в ваши семейные отношения, но я бы на твоём месте попробовал наладить контакт с мамой. Забыл бы про эти личные обиды, попытался б посмотреть на всё более зрело, мудро. Тебе и самой ведь её не хватает.
Я промолчала. Мы сели пить кофе, который получился отвратительным из-за начавшего киснуть молока, но в те минуты я мысленно была занята другим, потому выпила, ни разу не поморщившись, а Марк... Так он был воспитан, что не мог отодвинуть бокал или прямо сказать: "Невкусный кофе", следовательно, так же, как и я, молча делал глоток за глотком, ничуть не выдав неприязни. Я смотрела на него, благодарила и лишний раз убеждалась, насколько мы разные. Несмотря на семейные истории, несмотря на перекликания мировоззрений, миры, в которых мы обитали, не пересекались. Я чувствовала, что если мне и суждено когда-либо быть в отношениях с человеком, этот человек должен быть таким же дырявым, таким же проколотым, протыканным, как я, а иначе ничего не выйдет, бессмысленно и начинать. Я не видела с собой кого-либо из благополучной семьи, социально успешного, довольного жизнью, никого, кто был бы связан с системой, с миром, противопоставленным общаге. Застывшей в ней грязи и моральному холоду. Не говорю, что мне хотелось быть рядом с алкоголиком или наркоманом, тираном, недалёким дегенератом с IQ ниже пятидесяти, нет. Просто нужен был человек, которому не пришлось бы опускаться на дно, он сам должен быть с этого дна. А Марк не был. Его жизнь в корне отличалась от моей. Такие, как он, обычно живут счастливо, поскольку умеют ценить это счастье, умеют его создавать, видеть, я же была лишена подобной способности. Умела сеять вокруг себя лишь сгустки проблем и гноящихся нарывов. Не представляла своё будущее, но ясно могла вообразить будущее Марка, где я не значилась при любом раскладе. Я прекрасно понимала, что данный этап жизни был для него остановкой. Неосознанной остановкой, конечно, но это факта не меняло. И то, что однажды он сам соберёт свои вещи и закроет дверь с обратной стороны - в этом ничуть не сомневалась. А иначе жизнь была бы поэзией, тогда как она жёсткая, сатирическая проза. Сентиментальности или утопичности, романтики эта проза лишена. Есть намёки, но намёками они всегда остаются.
24 глава
"С праздником, любимый город!", - гласило на каждом углу с пёстрых баннеров. Близился очередной Новый год. Бессмысленно суматошный праздник нашего тупого человечества. В магазинах, как это всегда бывает за пару дней до тридцать первого числа, яблоку негде было упасть. Люди паниковали, трепетали, в волнении и кипише закупая продукты, алкоголь, подарки, ёлочные украшения, платья, галстуки. Планы у большинства людей на приближающуюся ночь грандиозны, масштабны, но не всегда оправданы, и часто задуманная сказка оборачивается не особо волшебной драмой. Но нам, людям, это, наверно, нравится, иначе почему мы продолжаем ждать этот праздник? Страсти никогда не лишни, да?
Я сразу предупредила Марка, что для меня так называемый Новый год - обыкновенный день. Наступление нового летоисчисления, не более, поэтому не нужно никаких бенгальских огней, шампанского, подарков с бантиками, ёлки. "Если тебе хочется праздновать, то, пожалуйста. Можешь собраться с друзьями или с бабушкой, но я отмечать не хочу", на что он мне вполне одобрительно ответил: "Хорошо. Тогда и я не стану". Мне было неловко. Я топила этого человека, что сказать. Топила ненамеренно, но жестоко и несправедливо. Сколько он ещё продержится, оставалось гадать. Что касается мамы, то, к счастью, нам удалось вернуть какое-никакое доверие и непосредственность в общении. До фотосессии, конечно, не дошло, но мы сделали большие шаги навстречу друг другу. В промежутке между моим днём рождения и тридцать первым декабря виделись чуть ли не каждый день: или она с Кириллом заезжала ко мне на работу, или вечером домой на чай, или же я сама заходила к ним в гости, выбирая те дни, когда отчим пропадал на рыбалке. Может, рыбой являлась очередная подстилка, но все были довольны его отсутствию. В одной из таких встреч мама призналась, что Марк произвёл на неё поражающее впечатление, и в общении с ним она сама смущалась и робела, как девочка.
- Обаятельный, начитанный, зрелый не по годам. Живёт не только сегодняшним днём, но и планирует будущее, что для современных молодых людей редкость. Искренний, не высокомерен, не заносчив. Вроде и простой парень, естественный, а от других отличается, интересный. С таким не то, чтобы спокойно, с таким никогда никаких проблем знать не будешь. Я рада за вас, дочь. Наконец-то выбросила ты из головы своего Климта.