С Кириллом мы просидели около часа. Он играл, по ходу рассказывал мне, в чём состоит суть игры, что из себя представляет главный герой, какие у него цели. Меня, по большому счёту, не особенно радовало его увлечение виртуальной реальностью, но что ему оставалось? Он бежал от того, что видел в существующей действительности так же, как я зарывалась в книги.
- Кирилл, тебя мама зовёт, - тихо постучав в дверь, произнесла тёть Наташа. - Отвлечёшься?
- Мама? Хорошо.
Когда брат вышел из комнаты, эта молодая, красивая женщина нерешительно прошла в комнату, опустившись рядом со мной на диван. Я старалась не смотреть на неё, теребя в ладонях рукав серого свитера, но не выходило. То, как потрясающе она выглядела, не переставало поражать. Фигура, как у модели, - высокая, ни грамма лишнего веса, тонкие запястья, тонкая талия, стройные бёдра. Качественно окрашенные в платиновый блонд волосы, стриженные в форме "пикси". Идеальный макияж без излишеств, элегантные укороченные бежевые брюки, белоснежная рубашка. С трудом верилось, что эта девушка, которой я дала бы не более тридцати лет, приходилась ровесницей маме. Она не была измученной, не была страдалицей, внешний вид этого человека демонстрировал лишь самодостаточность, лёгкость, счастье, любовь к жизни, к себе. И, конечно, это прекрасно. Я мечтала видеть маму такой, но сценарий не перепишешь.
- Честно признаться, давно я не встречала таких девушек, как ты, - слегка оживившись, заговорила сестра отчима.
- Каких "таких"?
- Нестандартно мыслящих. Наполненных духовно.
- Вряд ли меня можно назвать наполненной.
- Говорю, что увидела. Ты прекрасная девушка, Кир. Я искренне восхищена твоим бесстрашием перед системой, правда. Мама рассказала мне о твоей ситуации со здешним институтом, не жалеешь?
- Ничуть. Какой смысл впустую убивать годы, заранее зная, что это не имеет смысла?
- Согласна, образование у нас оставляет желать лучшего. Ну а чем планируешь заниматься в жизни?
- Пока не знаю, - призналась я, растерявшись. - Время покажет. На данный момент я запуталась и в себе, и в обстоятельствах. Будь что будет, пока у меня не получается разобраться.
- Довольно-таки отчаянная позиция. Я хорошо понимаю тебя, двадцать лет - непростой возраст, переломный, я бы сказала. Ценности рушатся, открываются глаза на реальные вещи, во всём видится фальшь, искусственность. Бизнес. Это неприятно, не спорю. Мне тоже было тяжело в своё время, а время в девяностые, как ты понимаешь, разворачивалось непростое. Хотелось всем что-то доказывать, отстаивать права, позиции, хотелось бороться за правду, за справедливость, никто не понимал. Никто не слышал, - улыбнулась она. - Я постоянно конфликтовала с родными, с друзьями, с преподавателями в институте. Готова была умереть за свои взгляды, за идеи, противоречащие общественным приоритетам, нормам, но только страдала от этого: несколько раз меня едва не отчислили из вуза, друзья стали избегать встреч, родители считали помешанной. Таких людей не любят, не принимают, и как ты ни кричи, как ни топай ногами, положения дел это не изменит.
Я была искренне удивлена.
- Как же вы справились?
- Осознала однажды, что бесполезно стучать в закрытые двери. Тот, кто не хочет слушать, никогда тебя не услышит. Не помогут ни аргументы, ни факты. Постепенно перестала воевать. Поняла, что хочу жить, хочу чувствовать, заниматься любимыми делами, хочу увидеть мир, в конце концов, а моя односторонняя борьба подводила лишь к скользкому, опасному краю. Могу сказать точно, что если б я тогда не опомнилась, вряд ли бы так сейчас сидела и разговаривала с тобой. Что-то нехорошее точно б произошло. Не хочу сказать, что нужно отказываться от своего мировоззрения, от ценностей в пользу общества - нет. Никто не запрещает человеку иметь мнение по тому или иному вопросу, просто не стоит нарываться на открытую провокацию.
- То есть вы стали частью системы, оставшись при тех взглядах, какие имели в двадцать лет?
- Частью системы? Сложно сказать. Да и взгляды за последующие двадцать лет постоянно менялись. Конечно, некоторые принципы остались навсегда. Поменялось отношение к религии, к искусству, к людям, к определённым жизненным ситуациям, поменялись вкусы, предпочтения. Но при этом я не могу сказать, что где-то потеряла себя, понимаешь? Я не предала свои идеалы, не нарушила данные себе обещания, не переступила через совесть. Со стороны, может быть, так оно и казалось, на деле же я просто молча жила так, как хотела. Так, как считала нужным для себя, для воплощения желаний, целей.
Я не улавливала логики.
- Почему же вы сказали, что прогрессивные взгляды среди молодёжи - это классно, если сейчас утверждаете, что борьба против системы - путь в никуда?
Она улыбнулась.
- Понимаешь, тут всё зависит от того, насколько ценна тебе твоя жизнь. Насколько она нужна тебе вообще. Я восхищаюсь людьми, которые шли на казнь за правду, которые умирали за свои убеждения, не молчали, бросали вызов обществу. Для меня с подросткового возраста смелые, мятежные личности были примером, авторитетом, я видела себя такой же воинственной, бесстрашной, хотела драм, считала, что трагически умереть молодой - это геройство, подвиг. Но когда действительно столкнулась с опасностью, когда рядом не оказалось никого, когда сидела и ревела в безысходности, поняла, что разом могу потерять всё. Вот тогда что-то во мне дрогнуло. Скажем, желание жить перевесило желание умереть. У меня имелись мечты, планы, я посчитала, что глупо отказываться от возможности быть счастливой из-за того, что мир вокруг несовершенен. Почему общество должно быть помехой? То, что ты не согласна с происходящим - это здорово, Кир. Очень здорово. Не примитивно рассуждающие люди, как я уже сказала, позволяют обществу прогрессировать. Не хочу подавить тебя, внушить свою философию, просто ты напомнила мне себя в молодости, поэтому я прониклась, расчувствовалась. Если тебе хочется отстаивать позиции, почему б не сделать это посредством творчества? Эффект будет куда приятнее, к тебе потянутся близкие по духу люди, возможно, для кого-то ты станешь поддержкой, помощью. Согласись, это лучше, чем зациклиться на непонимании со стороны, на изъянах окружающих, впоследствии замкнуться в себе и до конца жизни тихо просидеть на дне своего колодца, боясь показать головы?
- Наверное, - кивнула я, задумавшись.
- Извини, если я чрезмерно навязчива, но разве тебя устраивает работа официантки?
- Как это может нравиться? Конечно, нет, а куда меня возьмут работать в этом городе без образования?
- Вот об "этом городе" я и хотела сказать. Вика как бы по секрету сказала, что твой молодой человек закончил учёбу, тоже работает. А что, собственно, вас тут держит? Город же вымирающий. Молодым людям тут по большому счёту делать нечего.
- Если честно, молодого человека-то ничто не держит, а меня - мама. Сами видите, какая у нас "безупречная" семья. Мне жалко, страшно оставлять её без моральной поддержки. Жалко Кирилла. Конечно, уехать хочется, но не сейчас
- Почему б не поговорить с мамой об этом? Думаешь, она не поймёт тебя?
- Да нет. Поймёт. Мама и сама хочет, чтоб мы уехали, чтоб я нашла своё дело, чтоб почувствовала, наконец, светлую сторону жизни, а как её бросить?
- Послушай, знаю по себе: чем дольше будешь оттягивать, тем меньше останется возможностей. Дело твоё, но мой тебе совет - не бойся быть счастливой. Ничего преступного в этом нет. А что касается твоей мамы, она мудрая женщина, я уверена, куда приятнее ей будет знать, что у тебя всё хорошо, что ты наслаждаешься жизнью, а не тяготишься ею. Разве нет?