Как и ожидалось, мама, узнав о купленных билетах в Питер, на мгновение впала в ступор, всплакнула, но вскоре со словами: "Да, давно надо было сделать это. Вы молодцы. Я рада, дочь!" заулыбалась, закивала. Расстроилась ли? Расстроилась. Не сказала, но то было видно. Я понимала её, разумеется, не осуждала. Волнительно было - да. Беспокойно - да. Жалко - да. Когда она промочила глаза, я находилась в шаге от того, чтоб всё отменить, но насколько правильно было продолжать возвращаться туда, откуда бежала? Так не могло длиться вечно. Мне было тяжело видеть отчима (особенно после случившейся откровенной пасхальной сцены), тяжело было видеть обречённо несчастные мамины глаза. Она вполне осознанно выбрала себе жизнь, уходила - вернулась, и при всей любви к ней у меня не осталось желания по-прежнему быть жертвой неудачных отношений. Я жалела её как человека, как женщину, как маму, но пути у нас были разные, и если и возможно было теоретически хотя бы их объединить, то мама ещё тогда, когда впервые привела второго будущего мужа в дом, отказалась от этого. Видя её страдания, я страдала тоже, но она не стремилась что-либо изменить, так должна ли была я оставаться второстепенной героиней этого затянувшегося сериала только потому, что его главные герои не хотели прекращать сниматься? На этот вопрос я ответила для себя: "Нет".
Приготовления к отъезду начались незамедлительно и продуктивно. Я вдруг резко ощутила себя живой. Вернувшейся к жизни после длительной болезни. Даже пустая беготня с тарелками в кафе и встречи с малопонятными мне девочками-официантками стали не то, чтоб за удовольствие, но, по крайней мере, не в тягость. В выходные же от работы дни я разбирала шкафы с одеждой, с книгами, с посудой. С собой было решено везти по минимуму, поэтому основная часть имевшегося у меня добра отправлялась в коробки, подписанные как "Домой к маме". Конечно, жаль было запаковывать книги, но смысл везти их с собой? Неизвестно, как быстро мы найдём жильё, что будет да как. Оставила лишь "Охоту на овец", "Норвежский лес" Харуки Мураками, "Хлеб с ветчиной" Буковски и "Невыносимую лёгкость бытия" Милана Кундеры. Ветеринарный вопрос с Бусинкой мы тоже решили без проблем. Всё гладко и плавно текло по направлению к счастливому развитию событий, ощущение от происходящего не могло не быть радостным. Будоражащим. Я спала и видела улицы Питера, выставки, музеи, интересных творческих людей, концерты. Волнение, нетерпение, предвкушение затапливали, чувствовала себя ребёнком, ожидающего важный праздник.
Да и Марк был встряхнут не менее, особенно с уже имеющимися билетами на руках, где чёткими буквами значились и дата, и время прибытия поезда, и номер вагона, и номер плацкарта. Мы находились в крупном душевном подъёме, повлиять на который, казалось, ничто не в силах: ни слова родных, ни отчим, ни работа, ни какие-либо природные явления. Да и как? Да и что? Билеты куплены, вещи собраны. Самое главное - решение принято. Поворачивать назад я не собиралась. Мяться, сомневаться, отступать. Впереди ждала неизвестность, никто не давал гарантий того, что всё сложится благополучно. Что город и люди оправдают ожидания, что я сумею стать счастливой и не сделать несчастным Марка, что мы вообще останемся рядом, что я найду своё место, что не пожалею, но мне хотелось жить. Мне хотелось проснуться, вылезти из раковины, открыть для себя мир, впустить и плохое, и хорошее, хотелось набраться опыта. Благодаря Марку, я начала делать медленные шаги, благодаря разговору с тёть Наташей, прибавила скорость, глупо было останавливаться. "Мы едем" - эти слова я твердила себе каждое утро, каждый вечер. Прощай, общага. Прощай, взаимно нелюбимая малая родина. Прощай, тёть Инна. Прощай, отчим. Всё будет хорошо. Всё получится. Я не обязана все годы реветь в подушку, внушая себе мысли о том, что жизнь ничего не стоит. Она имеет ценность - в любом случае, тогда я ощутила в этом уверенность.
Однако у режиссёра жизни имелись иные планы на мой счёт. Не знаю, как бы всё сложилось, уехав мы на месяц, на неделю пораньше, но случилось так, как случилось. Судьба? Очередное стечение обстоятельств? Чья-то насмешка? Случайность? Не знаю. За пару дней до отъезда, когда уже практически была опустошена комната в общаге, когда чемоданы стояли чуть ли не на пороге, я в бодром, радужном настроении решила вечером зайти к маме с Кириллом. Долгожданное майское тепло, в воздухе пахло поздно цветущей сиренью, приближением жаркого лета. Мгновениями даже ловила себя на том, что не так уж плох этот город, эти люди, что спешили после отработанного на заводах и в офисах времени в магазины за хлебом, курицей, рыбой, дабы поужинать в кругу семьи и посвятить остаток вечера просмотру телевизионных программ. Не они были ужасны в своих низких потребностях и желаниях, ужасна была система, что сделала их такими. Они не противились, жили, так, как умели, и по-своему были счастливы.
Отстояв в супермаркете очередь, я сложила купленные вафельные конфеты, бананы и мандарины в пакет, в том же позитивном духе добралась до нужного двора, нужного дома, нужной квартиры, но когда мама замученная, затравленная открыла дверь, настроение ушло в никуда.
- Что случилось?
- Да вон опять пьяный, - взяв протянутый пакет с гостинцами, ответила она, кивнув в сторону кухни. - Не могу уже. А ты что не предупредила, что придёшь?
- Сюрприз хотела сделать, думала, он на рыбалке сегодня. Собирался же вроде?
- Собирался, но какая тут рыбалка? Вчера весь день пил, сегодня с утра похмеляется.
- В честь чего?
- Ему повод нужен что ли? Каждый день - праздник. Захотел - напился, ничто не останавливает. Проходи в зал. Я пока чайник поставлю.
- А Кирилл где?
- На роликах в соседнем дворе с другом катается.
Пожалев о том, что пришла, я, молясь не стать объектом внимания отчима, незаметно прошла в свою когда-то комнату, куда вернулись коробки с книгами и неносимыми вещами. Выглядело это зрелище грустновато. Подойдя к окну, я смотрела вниз, надеясь поймать взглядом Кирилла, но, кроме чужих детей, гуляющих с молодыми мамочками, в зоне доступности никого не было. Не верилось, что ровно год назад я ушла из этой квартиры, дав слово не возвращаться, но так или иначе вновь стояла в этой комнате, где проревела не одну ночь. Среди части своих вещей. Странные одолевали чувства чего-то безысходного, необратимого. Не знаю, чем это являлось, но предчувствие того, что это место меня так просто не отпустит, вспыхнуло ярко и болезненно. Представление о том, как мы с Марком едем в вагоне поезда, попивая чай с печеньем, показалось до слёз смешным, фальшивым, образом не из мира реальности.
- Дочь, идём, - окликнула мама, заглянув в комнату.
- Может, тут попьём?
- А где тут? Идём, иначе дядь Саша сюда приползёт.
Почувствовав смешанный запах самогона, кабачковой икры, котлет и перегара я нерешительно вошла в кухню. На столе был срач. На столешнице - срач. На плите - самогонный аппарат.
- Здрасте.
- Привет, - растянулся он в улыбке. Зрачки затуманенные, стеклянные. В обвисших красных щеках, лоснящихся от пота, виделось нечто обрюзглое, откровенно противное. Обмяклые круглые плечи, покрытые густой растительностью, короткая жилистая шея со складками, остатки майонеза на полураскрытых губах, наголо выбритый череп - весь его вид напоминал давно забродившее, склизкое на ощупь тесто. С тем кислым запахом, пузырчатостью, клейкостью, вязкостью, коснувшись которого, долго не отмыть руки.
- Что, уезжаете? - с кривой ухмылкой, процедил он, икая.
- Да, - кивнула я, устроившись за столом рядом с мамой.
- Думаешь, большой город - другая жизнь?
- Саш, не лезь. Сиди чай пей, - отрезала мама, не выдержав.
- Чё ты постоянно рот мне затыкаешь? Я с дочерью твоей поговорить не могу?
- На трезвую голову говорить надо, не в таком виде.
- А какой у меня вид?
- Как у алкоголика последнего. Отца мне моего напоминаешь, детей бы постеснялся.
- Ну уж не загибай. "Как у алкоголика". Я не каждый день пью.
- Уж почти каждый. Три дня пьёшь, три дня отлёживаешься. Понимаю, в праздник можно выпить, в выходной день вечером посидеть, но если беспричинно упиваться своим самогоном, кто ты? Не алкоголик? Кириллу в школу утром, ты скандалы на ночь глядя закатываешь. Сын тоже убежит скоро из дома. Все убежим. Я больше не могу так, Саш. Надо что-то решать.