Дольше всего она засиживалась у врача-гинеколога — тот не её отпускал сам. Он был маленький, разговорчивый, весь какой-то потный и словно всё время крайне неудовлетворённый. Ей даже подумалось, что он однажды решил, что вот станет гинекологом и удовлетворится, но нет. Все стены в его кабинете были завешены плакатами, в основном так и эдак повторявшими одну и ту же тему. Тему метаморфоза. Но всё это Персон-а-3д хорошо помнила ещё со школы. Вдавливали там сильно. Муравьям при рождении суждено перевоплощаться по нескольку раз. Сначала из яйца они превращаются в личинку, потом из личинки в куколку и лишь затем уже во взрослую особь, которая называется имаго. Персон-а-3д даже смутно помнила тот момент, когда она этим имаго становилась. Многие муравьи этого не помнят совсем, но она что-то помнила. Всё её тело, все её члены и все органы словно собирали по частям, стыковали, перестыковали и снова соединяли. А потом она испытала напряжение, примерно такое же, вот как сейчас. Но сейчас это ощущалось по-другому, всё же несколько по-другому. Как будто после имаго ей уготовлено что-то ещё.
Из полусна её вывели раздражённые сигналы машин и крики сердитых водителей. Впереди дорогу перегородили студенты. Они стучали в барабаны и размахивали флагами. Персон-а-3д и сама когда-то была большой активистской. Но тогда они были круче. Они разбивали витрины магазинов, строили баррикады и бросали в полицейских бутылки со смесью бензина и отработанного автомобильного масла. А всё потому, что им запрещали говорить, что людей не существует. И даже никогда не существовало. Тогда вольнодумцев ещё жестоко преследовали. Студентов сажали пачками в каталажку, разгоняли целые курсы, закрывали целые факультеты, но, к счастью, затем вышло послабление. Внезапно был принят закон, разрешающий сомневаться в существовании людей, в любом их виде и форме, и с тех пор уж никто не мог посадить муравья, если он выскажет свои сомнения вслух. Правда, призывы к закрытию или сносу Храма всех людей по-прежнему пресекались, но в прессе всё чаще задавались вопросом, а не стоит ли объявить храм обычным охраняемым объектом культуры?
Митингующие быстро разбежались, едва показалась полиция.
Второй раз они застряли в пробке на участке, где строили новую дорогу. Там они долго ехали в обход по тоннелю, а когда снова выбрались но свет, то прямо перед собой увидели висящий на склоне горы экскаватор. Сочленённый, как сам муравей, он висел на длинных тросах и своим гидромолотом обрушивал вниз рыхлую породу. Реальные боги на земле, подумала Персон-а-3д, это операторы экскаваторов. Как выдумщикам, им просто нет равных.
V
— Муравьи могут быть и зелёными, если им это нужно в целях маскировки, чтобы спрятаться в окружающей зелени. Только они не прячутся. Им такое не свойственно. Если муравей маскируется, он не муравей. Он не существует ровно в такой же степени, в какой не существуют зелёные цветы, ибо главная функция цветка – выделяться.
Фарн-а-1д скучала. Нет ничего скучнее урока ботаники с его бесконечными рассказами о растениях, которых никто и в глаза не видел. Зелени в городе всегда было мало, а в домах её не было и вовсе — разве что у древней бабушки рос какие-нибудь рахитичный кустик, занимающий весь подоконник кухонного голографического окна. Впрочем, такие кустики всё ж порой давали листики и цветки, никак не пахнущие и бумажные на ощупь. Растительный мир не был страстью современных ген-поколений.
Уроки зоологии были гораздо интереснее, особенно в начале второй четверти, когда начинали проходить репродуктивные системы. Всех завораживало слово «гамэргаты», которым молодая учительница сначала обозвала весь класс, а потом рассмеялась и объяснила, что это не то, о чём вы подумали.
Кроме подружек, у Фарн-ы-1д всегда была на подхвате мать, которая после смены в роддоме сутки отсыпалась, но потом во всём была рада помочь. Именно от неё дочь узнала главную женскую тайну. Что все муравьи — это женщины и, более того, девочки. Мать тоже тогда смеялась. Смеялась ещё и потому, что однажды на этом же самом место дочь тоже будет смеяться, а уж со слезами или нет — это как повезёт.
Фарн-а считала, что ей в жизни повезло. Детей у них было мало, лишь двое, теперь лишь двое, тем более что многодетные семьи быстро выходили из моды. Она могла бы рассказать много роддомовских историй, чисто ужасов, но дочь больше интересовали гамэргаты.