Служка быстро разложил еду по тарелкам. Сгрёб, что вывалилось. Подровнял куски хлеба. Еды вышло много. В церкви сегодня пост, объяснил служка, объём постного соответственно увеличен.
— Ну ты иди, иди, — махнул философ рукой.
Служка вышел. На улице он оглянулся и снова достал из кармана пакетик с порошком. Бросив щепотку в сторону флигеля, он начал бросать и в другие стороны, неуклюже поворачиваясь вокруг оси.
— Ты чего? — услышал он голос и увидел перед собой муравья-санитара с противогазом в одной руке. Другой рукой тот протирал своё лицо и глаза. Левый глаз был особенно густо обсыпан искрящейся краской. Санитар усиленно тёр этот глаз, и искринки падали на его белый халат, оставляя след, играющий всеми красками радуги.
— Ой, простите-простите, — хрипло проговорил служка и прижал руку к горлу, словно выдавливая из него дым, которым успел надышаться. — Это безопасно, это не стекло.
— Не стекло? — санитар поднёс к носу радужно светящуюся ладонь. — А что?
— Эта прах мерцающих звёзд.
— Прах?
— Мне надо идти, простите.
Служка развернулся и на трёх ногах заковылял прочь. Пока санитар ещё изучал свою ладонь, хромец уже исчез. Санитар посмотрел вокруг. Вокруг был больничный сад с типичными больничными зарослями, никогда не знавшими толкового садовника. Заросшая сорняками дорожка вела к круглому флигелю, чей вход, в виде косо откинутого полога, напоминал зев какого-то здоровенного муравья, которому кардинально исправили прикус.
Санитар повертел в руках противогаз, но надевать не стал и приблизился к двери без него. Внутри было дымно, однако не так чтобы ничего не видно или чтобы чересчур щипало в глазах. Философ сидел за столом и ел. За едой он забыл о своих благовонных углях, и многие уже потухли.
Санитар кашлянул. Философ удивлённо на него посмотрел, санитар в ответ деликатно подёргал ворот своего белого халата и повертел на руке противогаз, мол, я санитар. Некоторое время они оба молчали. Затем философ последовательно закрыл все открытые судки, свернул обратно все свёртки, наспех дожевал хлеб.
— Ты ш-што, новенький? — шамкая, спросил он.
— Ага. Я помощник…
— Помощник в чём?
— Ну я…
— Помогать можно либо в чём-то, либо кому-то. Помогающие в чём-то и одновременно кому-то заведомо противоречивы. Либо плохо помогают, либо не тому, кто нужна помощь.
— Я новый помощник санитара.
— Понятно. Значит, теперь и у санитаров появились помощники. И зачем пришёл?
— Мне сказали, ну типа, тут убраться у вас.
— Типа, значит. Ну типа. Хорошо, убирайся. Убирайся! — внезапно заорал во всё горло философ.
Санитар едва не подскочил на месте и даже невольно замахнулся на философа противогазом. Попятился к дверям, но в проёме остановился. Через пару мгновений он даже нашёл в себе силы улыбнуться.
— Так убираться или убираться?
— Делай, что хочешь, — вздохнул философ и подошёл к своему низкому круглому топчану. Осмотрев топчан, словно на предмет целости, он опустился его край коленями, а потом и лёг на него. Сначала вытянулся во всю длину и так оставался, лежа на спине, потом лёг на бок, словно предлагая наполненному едой животу полежать рядом. Потом снова перевернулся на спину и снова вытянул ноги. Если брать по циферблату, сейчас его часы показывали примерно полпервого. А уж полпервого дня или ночи, это, видимо, никого не волновало, потому что, ежели ночь, то положено спать, днём же нужно соблюдать тихий час. Санитар всё ещё стоял у дверей, когда вдруг отчётливо послышался храп.
Уборка потребовала времени. Поскольку хозяин спал и не мог подсказать, что тут нужное, а что лишнее, то уборщик решил полагаться больше на свою интуицию, чем на здравый смысл. Поскольку смысла во многих вещах не было вообще. К тому же санитара предупредили. В холле клиники одна добрая душа, висевшая на каблуках на стене, предупредила его, что во флигеле до него никто не убирался. А ещё она подсказала сходить в кладовку и взять с полки противогаз.
«Зачем?» спросил он.
«Ты что, псих?» сказала добрая душа и повертела красным каблуком у своего виска.
«Нет», ответил помощник санитара. Он не считал себя психом.
«Тогда делай, что тебе говорят. Здесь только психам разрешается не делать того, что им говорят. А ты кто?»
«Мне сказали, что я помощник санитара».
«А где тот санитар, у которого ты помощник?»
«Я не знаю. Со мной никто не говорил. У меня такое ощущение, что я сам по себе. Мне лишь сказали, что я помсанитара и всё».