— Что вам нужно? — нелюбезно бросила она.
— Биксби, мэм, — так дружно ответили посетители, словно это требование казалось самым естественным в мире.
— Бикс… понятия не имею, о ком вы, — поспешно ответила Белла.
— Черта с два не имеете! — отрезала та, что была пониже ростом.
— Селина, что за речь, — упрекнула вторая, зажимая ладонями уши.
— А-а-а, брось, Мел, — отмахнулась Селина. — Мы здесь не для того, чтобы в ладушки играть с этой наглой воровкой брауни! Мы просматривали записи гостиничных камер слежения, так что не смейте ничего отрицать! Он ушел с вами. И мы найдем его!
— Прошу прощения, мне это неинтересно, и без того вокруг полно психов, прощайте, — выпалила Белла, пытаясь захлопнуть дверь. Не тут-то было: башмак пятидесятого размера, принадлежавший, разумеется, плотному здоровяку, занял прочную позицию на пороге. Белла смерила нахала ледяным взглядом: — Итак, что вы собой представляете?
Мужчина поменьше выступил вперед.
— Добрый день, мэм. Меня зовут Берри, а это — мои друзья и коллеги: Том, Селина и Мелузина.
— Я спрашивала не кто вы, — ехидно парировала Белла, — а что. Мне известны все нюансы трудового кодекса служащих сети отелей «Тернан груп».
— Неужели? — Учтивая улыбка Берри увяла. — Мэм, мы будем счастливы снять с себя чары. Мы не стыдимся нашего природного облика. Однако вашим соседям он может не понравиться. Кто знает, как они отреагируют? Надеюсь, вы позволите нам зайти? Всего лишь поговорить, уверяю вас. Мы не причиним вам зла. Даю слово инженера.
Берри щелкнул пальцами, и в руках его появилась древняя логарифмическая линейка. Он благоговейно поцеловал ее, прежде чем отправить в невидимые пределы.
— Секунду!
Белла нырнула на кухню и, появившись снова, объявила:
— Клянитесь на этом, и я вам поверю.
Она подняла маленькую электрическую кофемолку. Все четверо обменялись тревожными взглядами, явно предчувствуя недоброе.
— Откуда… вы узнали о благословенной… благословенной… — неверным голосом пробормотала Мелузина.
— Благословенной Мельнице? — хмыкнула Белла. — Я способная ученица, а Биксби — хороший учитель. Клянитесь на ней или оставайтесь в коридоре.
— Не могу сказать, что одобряю такое ваше отношение, — угрюмо пробурчал здоровяк. — Как говорил мой старый па, как он говорил мне: «Том, для нас, троллей, Плохое Отношение ко всему на свете — вроде как Стандартный Способ Существования. Но нет никаких причин брать пример с куска смертной плоти, который можешь раздавить без дальнейших размышлений, в основном потому, что нам, троллям, и без того хватает бед с попытками словить хоть какую-то связную мысль». Добрый старый па!
С этими словами Том снял с себя чары и остался во всем своем чудовищном великолепии. Уличная одежда исчезла. Каждая бугрящаяся мышца, каждая бородавка, каждый нарост и клык, каждый коготь и квадратный дюйм кожи цвета поросшего лишайниками булыжника расцвели на пороге Беллы Франклин, увенчанные к тому же щегольским голубым кепи с вышитыми белым шелком словами: ОХРАНА ОТЕЛЯ. Оглушительный рев сорвался с кожистых губ, сотряс пол, скрутил и подпалил края дешевого ковра и низверг град штукатурки с потолка.
А кроме того, призвал в свидетели миссис Кенмор из квартиры напротив. Старая леди бросила короткий взгляд на Тома в его естественном обличье, пискнула, словно пойманная мышь, и хлопнула дверью с такой силой, что в коридоре поднялась настоящая вьюга из хлопьев побелки.
— Ну вот, взгляните только, что вы наделали, — прищелкнула языком Белла и, ничуть не впечатленная внешностью тролля, оглянулась и окликнула: — Эй, Биксби! У меня для тебя работа!
Не успела она договорить, как рядом появился облаченный в саронг брауни. Он протащился мимо четверых посетителей, не соизволив даже кивнуть, проигнорировал тролля в его первозданном виде и стал пылесосом подбирать разлетевшуюся штукатурку.
— Биксби! — воскликнул Берри, перекрывая шум пылесоса. — Ты нас не узнал?
Биксби выключил пылесос и медленно повернул голову.
— Конечно, узнал. Как любезно с вашей стороны навестить меня, дорогие друзья, но, боюсь, все бесполезно. Она наложила на меня узы бобов и напитка. Я принадлежу ей.
Закончив работу, он пробормотал едва слышное «алоха» и поплелся назад, в квартиру. Четверо в мрачном безмолвии наблюдали отступление сломленного духа. Тролль Том оглушительно шмыгнул носом, не замечая, как по грубо вытесанным щекам льются слезы бессилия, и высморкался в кепи охранника.
— Отпусти его! — крикнул он, потрясая каменюкой-кулаком перед носом Беллы. — Отпусти немедленно, не то… не то… я… я тебе врежу!
— Да ну? — ухмыльнулась Белла. — Надеюсь, ты не смелешь мои кости в муку, чтобы испечь хлеб троллей? Оставь свои угрозы, дубина стоеросовая! Я всего лишь пошутила. И знаю, что вам необязательно клясться на этой штуке… — она помахала кофемолкой перед физиономией тролля и снова хмыкнула, — и что вы пальцем меня не тронете. Святое правило гостеприимства запрещает хозяину причинять вред гостям. Забыл? Я была гостьей «Тернан», хотя и по непристойно высоким ценам, и поскольку полностью оплатила счет, никто из вас не посмеет протянуть ко мне грязные лапы.
— Очередной урок Биксби, мэм? — вздохнул Берри.
— Совершенно верно. Итак, теперь, когда мы всё выяснили… — она отступила в прихожую и иронически поклонилась: — Хотите войти?
Вся четверка слаженным строем протопала в квартиру Беллы. Том оставался в облике тролля, а остальные сбросили обличье смертных на пороге. Берри, самопровозглашенный инженер, сократился почти на фут, превратившись в дородного карлика, хотя его одежда больше соответствовала залу заседаний совета директоров, чем подземному королевству: копай-копай-копай-хей-хо, ху-ха! Только горчично-желтый колпак превращал его ансамбль из шикарного в тошнотворный. Он с некоторым усилием взобрался на диван Беллы, не дав себе труда попросить Тома не следовать его примеру, дабы не превратить мебель в щепки.
Злоязычная Селина усохла еще больше, чем Берри — до размера воробья. Она порхала под носом Беллы на прозрачных розовых крылышках, оставляя за собой сверкающий след. Белла невольно облизнула губы и ощутила вкус сахарной пудры, что было вполне естественным, если учесть крошечный поварской халат и колпак феи. Наконец Селина примостилась на горлышке аляповатой трофейной вазы и стала лениво поигрывать деревянной ложкой размером с иглу.
Что же до Мелузины, ее убогое платье превратилось в чистый практичный комбинезон, туго перетянутый поясом с инструментами. Она любовно гладила гаечный ключ перепончатой лапкой цвета спелой мускатной дыни.
Сверлящий взгляд Беллы впился в розовую оборку жаберных щелей, обрамлявших безмятежное личико Мелузины.
— Эй, маленькая русалочка, где твой рыбий хвост? Румянец цвета мяты разлился по лицу Мелузины.
— О, я не русалка, мэм. Служу слесарем-водопроводчиком в отеле «Тернан». Я ундина, — призналась она и, заметив недоумение Беллы, пояснила: — Дух вод.
Ни тени мысли не мелькнуло на брезгливом лице Беллы.
— Я родственница водяных эльфов, русалок, наяд и… и… о, пропади все пропадом! — Мел устало скорчилась в потертом кресле, яростно бормоча: — Чертова мифологическая невежа!
— Полагаю, нет смысла предлагать вам кофе. Самодовольный, чересчур сладенький тон Беллы прозвучал не выражением гостеприимства, а явной издевкой.
Фея Селина отреагировала почти неуловимым, но откровенно грубым жестом, зато Берри просопел благодушно:
— От чашечки чая мы бы не отказались, мэм. Очень мило с вашей стороны побеспокоиться о нас.
— О, лично для меня — никакого беспокойства.
Белла коротко пролаяла приказ, обернувшись в сторону кухни, где пребывал плененный брауни. Пока Биксби заваривал и подавал настой ромашки (собранной вручную в Массачусетсе и вручную же стыренной из бостонского «Шератона»), Белла объявила визитерам: