А между тем, братья Пуртовы вконец достали селян. В ОГПУ ринулись десятки герасимовцев и жителей близлежащих деревень. И тогда в Нижнетавдинский район прибыли во главе большой команды вооружённых красноармейцев опытнейшие чекисты Крылов, Решетов и Стырне, имевшие немалый опыт в разгроме вооружённых бандформирований. Большой кровью чекистам удалось ликвидировать зловещую банду. При перестрелке с Пуртовыми и их сообщниками одни были убиты, другие захвачены живьём. Последние дали на следствии признательные показания. В частности, о том, что Трофим Морозов, как и другие председатели сельсоветов в Нижнетавдинском районе, за деньги продавал заверенные сельсоветовскими гербовыми печатями различные фиктивные документы. Услугами отца Павлика Морозова пользовались не только выселявшиеся с родных мест так называемые «кулаки» и «вредители», но и воры-рецидивисты, и прочие бандитско-уголовные элементы.
«В октябре 1931 года, — показывал на следствии Пётр Пуртов, — я был осуждён на пять лет за укрывательство Осипа и Григория (родные братья бандита). Направлен в Чусовую колонию, где и работал на углежжении. В марте 1932 года я сбежал и приехал в Тюмень, потом перебрался в Нижнетавдинский район, где у председателя сельсовета купил два чистых бланка со штампом и печатью, за что уплатил ему пуд ржи и 25 рублей. Брат Павел, тоже сбежавший к тому времени из ссылки, вписал в бланк, что я являюсь не Пуртовым, а Двинским, а по имущественному положению есть «бедняк».
У чекистов было предостаточно улик в результате признаний как самих бандитов, так и их покровителя Трофима Морозова, чтобы отправить всех в ГУЛАГ. Какие-либо доносительства со стороны четырнадцатилетнего Павлика им не требовались. Их и не было. Ни положительных, ни отрицательных. Как не было и суда над отцом Павлика Морозова. 20 февраля 1932 года собралась небезызвестная «тройка». Разговор на «тройке» шёл всего лишь несколько минут. И вот текст её постановления: «Занимался фабрикацией подложных документов, которыми снабжал членов к/р (контрреволюционеров) повстанческой группы и лиц, скрывающихся от репрессирования Советской власти… Заключить в исправтрудлагерь сроком на 10 лет».
Но каким боком здесь Павлик Морозов? А вот каким. Едва умевший читать и писать отец попросил старшего сына письменно изложить его признания. Что Павлик и сделал. На листке, вырванном из школьной тетрадки.
Прошло несколько месяцев с того дня, как Трофим Морозов был отправлен на Беломорканал. (Кстати, он вернулся оттуда через три года с орденом на груди). Приближались очередные хлебозаготовки. Почти все жители Герасимовки продолжали укрывать от сдачи государству свои хлебные припасы. В один из летних вечеров Татьяна Морозова хлопотала на кухне. Под окном Павел разговаривал с двоюродным братом Данилой. Вдруг раздалась громкая ругань, за ней последовали хлюпающие удары и крик Павла: «Бей не бей, всё равно пионером буду». Мать выбежала на улицу.
— Данилушка, что ты делаешь? — взвыла она.
— Коммунистов бью, — ответил с руганью Данила, избивая Павла палкой.
Татьяна бросилась разнимать братьев. Рассвирепевший Данила ударил и её.
— Не это ещё будет, — погрозил он и ушёл домой.
На другой день Павел рассказал об этом Титову.
— Сходи к фельдшеру, — подумав, сказал участковый, — возьми справку о побоях, и я заведу дело.
Ехать надо было к фельдшеру за 18 километров. И это летом, когда каждый час на счету. Павел не поехал. Побои прошли безнаказанно. В районе никто не знал об этом. Данила ещё раз предложил ему выйти из пионеров.
— Вот режьте меня на мелкие кусочки, — ответил Павел, — не выйду. И кулаков всё равно буду выводить на свежую воду.
Однажды Павел пришёл к деду за своей седёлкой. Дед избил внука.
— Помни, щенок, — кричал он, — всё равно жить на свете не будешь!
Ночами приходили и подолгу стучали в двери. Мать не пускала Павла. Но 2 сентября ей пришлось уехать в Тавду. А утром 3-го сентября 1932 года Павел с девятилетним братом Фёдором отправились на болото за клюквой.
Их нашёл участковый инспектор милиции Яков Титов. Он и составил акт осмотра трупов: «Морозов Павел лежал от дороги на расстоянии 10 метров, головою в восточную сторону. На голове надет красный мешок. Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесён в грудь около сердца, под каковым находились рассыпанные ягоды клюквы. Около Павла стояла одна корзина, другая отброшена в сторону. Рубашка его в двух местах порвана, на спине кровяное багровое пятно. Цвет волос — русый, лицо белое, глаза голубые, открыты, рот закрыт. В ногах две берёзы. Труп Фёдора Морозова находился в пятнадцати метрах от Павла в болотине и мелком осиннике. Фёдору был нанесён удар в левый висок палкой, правая щека испачкана кровью. Ножом нанесён смертельный удар в брюхо выше пупка, куда вышли кишки, а также разрезана рука ножом до кости…».