А где же место для тебя, Куняев?
2
Недавно Станиславу Юрьевичу исполнилось 75 лет. Юбилей он отметил с размахом — и в Калуге, где родился и вырос, и в Москве, где живёт и трудится, ещё и, кажется, в Саратове, где его тоже знают, любят и издают. В центральных газетах — большие прекрасные статьи. Самая большая и самая прекрасная, конечно, статья в «Литературной газете» Владимира Бондаренко, непревзойдённого мастера юбилейного жанра. Тут всё как полагается: и мыслитель, пророк, и крест, который «он несёт» всю жизнь, обливаясь потом, и «своя Голгофа», и, «полёт Гагарина, который он выстрадал», и разумеется, «Вадим Кожинов, человек безусловного и абсолютного авторитета», а ещё, конечно, русскость, русскость, русскость. Прекрасно!
Однако в статье не обошлось без некоторых загадок. Так, юбиляр аттестуется ещё и «природным хищником», «свирепым зверем» «одиноким волком», удостоенным множества литературных премий, и это несколько озадачивает.
Озаглавлена статья — «Победитель огня». Это — из стихов Куняева:
Так она его обожает! А какая дружина? Пожарная, конечно. Какая же ещё может быть у победителя огня. Но, увы, ожидание не оправдалось: рядовые пожарные «шарахнулись вдруг от меня», от брандмайора, от мультилауреата.
Отчасти озадачивает и фирменная бондаренковская русскость хохлацкого закваса. Смотрите: «Чувство русскости дало мужество Куняеву ещё в 1964 году писать:
Помилуй Бог, да в чём же здесь мужество, где русскость? Если бы тут были усмешка, ирония, то это одно дело, но их же нет, ими и не пахнет. Автор прямо и просто говорит о неуместности, даже о явной будто бы и незаконности церкви хотя бы рядом и с таким безыдейным заведением, как гастрономом. Это вполне в духе хрущёвской поры с её притеснением церкви — стихи написаны именно тогда.
Ах, Бондаренко, ах, русофил соломенный, бренчишь ты и сам не знаешь о чём. Даже вот похвалить хочешь — и тут всё неуклюже, всё с кондачка. Ведь у Куняева-то вот что:
Обком это тебе не аполитичный гастроном. И опять же — незаконно. По прямому смыслу всех этих слов и здесь не пахнет ни мужеством, ни русскостью, а ещё сильнее, чем в бондаренковском варианте, шибает прямым угодничеством перед хрущёвщиной: «Святые отцы, прочь от обкома!».
Псковитянин Станислав Золотцев тоже отменно потрудился над юбилейной статьёй для «Правды». В заголовке у него такое же полыхание — «Окруженный огнём». Замечательно! Однако для цитирования критик, увы, не всегда выбирает лучшие строки. Вот, например, стихи о детстве:
Что, на Псковщине так говорят — «я лежу, окруженный воздухом»? Интересно…
Тут каждая строка вызывает вопрос. Во-первых, почему «страшные псы»? В ночное обычно брали деревенских собак. Так что это свои собаки. Что страшного в своих Жучках и Бобиках? Во-вторых, если во всю светит луна, то почему воздух назван тёмным? В-третьих, почему хрустели травой только жеребцы — а кобылы? В-четвертых, чем сверкали жеребцы? Не тем ли, что у них под брюхом? Хорошо бы прояснить.
Или вот с большой симпатией (она «культуру творит»!) изображена поэтом
Какая там культура? Это по всем данным ведьма или Баба-яга какую-то отраву варит.
Впрочем, всё это досадно, но пережить можно. Серьёзней обстоит дело с такими строками:
Автор и критик просто не понимают выражение «вызвать огонь на себя». Не знают, что тут имеется в виду огонь своих, а противник и без всякого вызова по тебе шпарит. И означает это почти верную смерть, самопожертвование ради успеха той или иной операции. А в стихах — расчётец: придёт подмога, я заранее договорился… Нет, всё это написано не журавлиным пером…