Хорошо помню свое первое вождение танка с командиром батальона. Майор Гальперин уселся справа от меня на броню и дал мне подзатыльник — вперед! Поехали по мелколесью, по сыпучему песку. Майор кричит, чтобы я ехал быстрее, а мне никак не разогнать машину по песку, хотя водил, вроде, и неплохо.
- Ладно, научишься, — сказал майор, — в бою что главное? Скорость! А ну, бегом к речке за водой!
Да, тащиться шагом с тех пор мне как-то и не приходилось.
Мой Комбат, начальник штаба батальона капитан Фадеев, был направлен в полк из дружественной нам Чехословакии, где войска стран Варшавского Договора слегка перелицовывали «пражскую весну» в московскую осень. Рассказывать о Чехословакии он не любил или не умел. Говорил только, что кормили их исключительно колбасой, бывало, целыми неделями, так что дневальные закапывать не успевали эту самую колбасу — так она всем надоела! Мужик он был огромный — как только в танк помещался! — суровый, но честный и справедливый, когда надо было — приказывал солдату отдыхать. Учил меня наносить «обстановку» на карту и вообще — топографии, ориентации на местности, тактике. Он готовил себе будущего начальника штаба — знал, что недолго ему под командиром батальона ходить, а офицеров не хватало, взводные и зампотехи рот — чаще всего из инженеров, кадровых было немного. В войсках готовили свои кадры — сначала срочная, потом курсы командиров взводов, если ты командир танка или старший механик-водитель, потом взводный, танковое училище заочно, рота, начштаба, комбат. Те, кто хоть немного воевал, знали и что такое война, и как лучше готовить кадры. После курсов могли и на роту поставить, а после училища только на взвод. По прошествии лет мне это больше не кажется странным. Вот только не оправдал я надежд своего командира, демобилизовался — все любовь проклятая.
Скоро мне довелось увидеть, что такое тактика на самом деле. Вышли мы на батальонные учения. Не помню, куда услали командира, но батальоном командовал начштаба, мой Комбат. Я оказался вроде не у дел, танк мой в парке, я с планшетами и картами на БТЭРе с Комбатом. Мне и потом не редко приходилось водить машину с разными ротами — у командира батальона был начштаба, а у него — я. Иногда я водил еще и БТР.
Занял наш батальон урочище, то есть гай. Это — вроде мелкого леса, но не сплошного, а разбросанного островками на песке. Стоит наш БТР на высотке, а Комбат по радио командует, чтобы все машины загнали задним ходом в мелколесье, пушки зарядили и — молчок! Минут через десять видим танковую колонну — это соседний полк ищет нас согласно диспозиции, а нас и не видать! Комбат командует по радио «бурю», машины выдвинулись на полкорпуса и врезали по три раза холостыми, да прямо в борт! Вот и весь бой. «Уничтоженный» полк пошел дальше на переправу, а наш батальон строится в колону и на марш. Но кое-что я, кажется, понял и Комбата зауважал уже всерьез, да и не только я один, все офицеры батальона поняли, что у них за командир.
ПОЛКОВНИКИКомандиром полка у нас был майор Мамчур, молодой тридцатилетний мужик. На полк его поставили, вероятно, за громкий голос. Слышно его было от КПП до тыловых ворот. Вскоре он уехал на курсы в академию, а командиром стал комполка по допштату, есть такая должность, старый подполковник Стромко, бывший комбат нашего второго ТБ. В свой батальон он наведывался часто и среди солдат и офицеров о нем ходили легенды.
Сидит комбат Стромко в штабе батальона, в дверях офицер с чемоданом, докладывает: прибыл для дальнейшего прохождения. лейтенант.
— Садись, лейтенант! — говорит Стромко и открывает журнал. — Из какого училища? Не женат? Хорошо! — записывает.
— Водку пьешь?
— Никак нет!
— Верю, — записывает: «водку не пьет». — Вот тебе, лейтенант, три рубля, сбегай за водкой — это приказ!
Лейтенант приносит водку. Стромко достает из тумбочки кружку и засохший бутерброд. Наливает.
— Пей, лейтенант, тебе командир приказывает!
Лейтенант выпивает водку, комбат прячет в тумбочку бутерброд и делает запись в журнале: «водку пьет».
— Товарищ подполковник.
— Идите спать, товарищ лейтенант, вы пьяны!
Это у подполковника называлось «проверкой на сообразительность». Через две-три таких проверки лейтенанты выучивались еще и думать, что им надлежит выполнять, а что и не следует. А командиром подполковник Стромко был хорошим, лучше крикуна Мамчура.