Много бед мог натворить Антиошка-«авантюрист», да незаметно к нему подкрался ближайший друг и товарищ — Антиошка 2-й-«бровеносец». Кого уговорил, кого припугнул, кому наобещал златые горы — и собрались бояре на совет, и спихнули авантюриста с насиженного места. Не успел Антиошка-«бровеносец» вкусить плод власти, как расправу над теми, кто помог ему трон захватить, учинять начал. И пошатнулась, вздрогнула Охохония, затерялась правда-матка в боярских-чиновничьих кабинетах, стал не по дням, а по часам беднеть простой люд. А блюдолизы придворные в воровские семьи собираться стали, добро народное разворовывать. А «бровеносец» на старости лет совсем свихнулся. Объявил себя самым мудрым, самым умным правителем, самым смелым-умелым полководцем. И стал на свою старческую грудь боевые и трудовые медальки навешивать. Навешивал, навешивал, а потом без лакеев и подняться с кресла самостоятельно не мог. Заговариваться от дряхлости стал. Когда ушел он в мир иной, власть в Охохонии стала переходить от одного престарелого боярина к другому. И диву дивился простой люд — один корону одел и в одночас помер, другой токмо при помощи слуг в кресле руководящем умостился — и его кондрашка хватила.
Но откуда-то выскочил-вынырнул Антиошка-«пустобрех», годами помоложе, умом и смекалкой своих предшественников повыше. Он-де сразу смекнул, как пыли поболе в глаза людишкам простым напустить, какой болтовней обманной околдовать, заставить верить ему, якобы самим Господом Богом помеченному. «Разлюбезные мои подданные, — хорошо поставленным голосом начал он, поглаживая красно-сизое пятно на лысеющей голове, — повелеваю: с сего дня обо мне всю правду-матку глаголить, ничего не утаивая. И никаких притеснений никому за энто не будет. Гласности — дорогу на веки вечные!» Затем все в Охохонии ускорить приказал. Ежели ты на охоту крадучись ходил, теперя бегом бегать надоть, пищу жуй побыстрее, а не могешь — целиком проглатывай. В сортирах без надобности не засиживайся. Чем скорее жить будешь — скорее и помрешь. А самое главное, что «пустобрех» удумал, энто все перестроить в государстве надобно. Скажем, где сортир был — столовку открыть, где спаленка была — туалет построить. И до того наперестраивал, что недавние товарищи друг другу кровь пущать стали, с торговцев мирных поборы непосильные требовать начали, а кто не платил — того смертным боем били. Детишек малых воровать наловчились, огромную деньгу за ихнюю жизню требуя. А «пустобрех» все с простыми людишками шутит, хвалится, как хорошо все для них устроил. За границу со своей жонкой мотаться стал, с бывшими недругами земли охохонской подружился, все для их делать пообещал. И сделал бы на беду охиянам бестолковым. Да тут Антиошек-«аферист» нарисовался. Из-под какого-то камня выполз и криком громоподобным стал к людишкам простым кричать и такого наобещал, что те все свои дела-заботы позабросали и на митинги супротив «пустобреха» повысыпали, победу «аферисту» добыли. Как взобрался тот на кресло правящее, господи (!) — началась на земле охохонской смута невиданная. Поначалу он всю Охохонию на удельные княжества поделил — все, что веками свершалось, в один миг разрушил. Брат на брата войной пошел. Кровь людишек невинных полилась рекой. Помощнички, такие же злодеи, как и их предводитель, реформы преступные стали в жизнь воплощать. Застонали, завыли охияне, опомнились да поздно — все у них в одночасье отобрали, без работы, денег, да и хлеба остались. А правитель-«аферист» весь мир своими деяниями потешать стал. Вылакав огромную посудину зелья хмельного то иноземным оркестриком руководить пытался, то, шатаясь, польку-бабочку плясал при всем честном народе, а однажды из ковра-самолета выбравшись, тут же при встречающих мотню расстегнул и малую нужду справил. Народишко с каждым днем беднел и нищал, а Антиошек-«алкаш», как теперя его прозывать в народе стали, свою семью обогащал да укреплял. Все еще неподеленную Охохонию блюдолизы-прихлебатели, други верные «алкаша-афериста», едва успев неправдами всякими освободиться из казематов тюремных, где они срока отбывали за воровство да разбой, меж собой поделили.
И стали тут охияне в себя приходить, подумали-погадали и порешили со власти «афериста-алкаша» прогнать-проводить. Да не тут-то было! Учуял про энто Антиошек-«алкаш» и пошел на хитрость великую. Сам себе отставку учинил, а на свое место человечка нужного умудрился пристроить, опять-таки, доверчивых и бестолковых подданных вокруг пальца обвел, всякие блага наобещав. Поначалу удивились охияне, нового хозяина земли своей узрев: маленький, невзрачненький, не говорит, а шепчет таким ласковым, вкрадчивым голоском, да все пытается объяснить, что до него-де земля охохонская в упадок пришла по вине правителей тех лет. А он, служа лакеем у Антиошека-«афериста», будто бы и не ведал ни о чем. А теперя все поправлять будет. Опять поверили энтим словам доверчивые до невозможности охияне. И не дошло до них, убогих, что новый правитель Ахиошечек не просто так Антиошеком-«аферистом» на трон охохонский посажен. И начались вершиться на некогда великой земле дела темные, беззаконие жуткое. Все, что «аферист-алкаш» не успел продать да роздарить, Антиошечек-«реформатор» завершить решил. И потекли в страны заморские богатства Охохонии днем и ночью нескончаемым потоком. И стали леса безжалостно вырубаться да за рубеж отправляться. Мужички на полях работать перестали, в запой ушли. Мастеровой люд рабочие места потерял. По всей земле в деревнях школы, дома для малолетних детишек позакрывали, торговать товаром нужным перестали. Молодежь разбоем занялась, к травке ядовитой пристрастилась. По большим городам дома валиться да взрываться стали, ковры-самолеты на землю падать начали, а на море-окияне корабли-пароходы потопать. А на бестолковые головы охиян каждодневно все новые и новые, якобы экономически необходимые, реформы стали обрушиваться. Когда же людишки простые совсем громко роптать стали, верные слуги Антиошечка закон приняли: подслушивать всех и везде, чтобы знать, чего об нем говорят-поговаривают. А Антиошичек, сделав удивленное лицо, садил вокруг себя бояр и вопрошал: «Ты не знаешь, пошто это хлебушок вдруг подорожал? Не знаешь, значить? А ты? А ты? Вы не знаете, и я не знаю. Но меры принимать будем!»
Народишко пока молчит, а Антиошечек-«реформатор» все кресты на груди людишкам нужным цепляет, да, не веря в бога, свечи в храмах ставит за убиенных своей же политикой правящей. Вот так и погибает огромная страна, детишек рождается мало, а старых умирает много. А правитель-«реформатор» кажный день все новые указы принимает, все норовит как можно скорее с Охохонией покончить в угоду другам заморским да своим бандитам-богатеям, что ему пальчиком показывают, как государством руководить. Но сколько веревочке не виться, а конец найдется. Скоро-скоро протрезвеют охияне и, опохмеляясь, перекрестят свои твердые до невозможности лбы и наведут порядок на своей земле, разобравшись с ныне здравствующими Антиохами, Антиошками и Антиошечками — всеми, кто хотел народ великий поработить, страну богатую распродать. И время это не за горами. Оно — наступит! Верьте в это, люди страны великой!
Г. ВЕСЕННИЙ, Израиль, 2006 г.