Впрочем, еврейская масса не готова была протестовать против новых хозяев. Как и русская либеральная интеллигенция, многие евреи исходили из того, что большевики долго у власти не продержатся и ситуация разрешится созывом Учредительного собрания.
Было немало и тех, кто стремился дистанцироваться от событий в российской столице и начавшегося перехода власти к радикальным ультаралевым элементам на местах.
Дело в том, что к середине ноября стало известно о Декларации Бальфура — заявлении британского правительства о поддержке создания еврейского национального очага в Палестине. Это известие воспринималось как подлинный праздник и обращало взоры значительной части евреев в сторону Палестины… Любопытно, что переворот поддержали некоторые черносотенные газеты. Захват Зимнего вызвал восторженную реакцию черносотенно-популистской «Грозы»: "Слуга англичан и банкиров еврей Керенский…метлой вышвырнут из Зимнего дворца… 25 октября большевики объединили вокруг себя все полки, отказавшиеся повиноваться правительству из жидов и банкиров, генералов-изменников, помещиков-предателей и купцов-грабителей".
Со стороны монархических сил были иные оценки произошедшего переворота, но все они опять же сводились к зоологическому антисемитизму. Один из будущих вождей белого движения генерал С. Марков записал в своем дневнике: "Как пала Россия — шпион стал во главе ея, а жид — во главе армий".
Среди большевиков было немного евреев, значительно меньше, чем, скажем, среди меньшевиков, которые решительно осудили захват власти узурпаторами. Перепись среди членов РКП(б), проведенная в 1922 г., свидетельствует о том, что только 958 евреев вступили в большевистские организации до 1917 г., что составляло около 4 % всех членов партии накануне падения царизма. Между февралем и октябрем 1917 г. к большевикам присоединилось, судя по той же переписи, еще 1175 евреев. Все это были в своем абсолютном большинстве, как назвал их один историк, "нееврейские евреи" — «интернационалисты», далекие от еврейской традиции и культуры. В самом начале 1918 г. участник Третьего Всероссийского съезда Советов рабочий-еврей из Москвы, отвечая на вопрос о национальной принадлежности, объявил себя «интернационалистом», указав в анкете, что "революция отменила национальности".
Несмотря на весьма незначительное число евреев в партии, захватившей власть, среди высшего большевистского руководства евреи составляли около двадцати процентов. Абсолютное большинство среди них отвергали или считали несущественным свое происхождение. Они страстно ждали победы мировой революции, которая окончательно покончит с разделением людей по национальному признаку. Самым известным среди большевистского руководства был Лев Троцкий-Бронштейн — пламенный трибун и организатор, будущий создатель Красной Армии. Он так же, как и его товарищи других национальностей, считал себя интернационалистом. Но для всей белой и монархической пропаганды, обретшей второе дыхание в наши дни, имя Троцкого стало воплощением еврейского господства в России, еврейского характера большевистской власти. Между тем, в 1918 г. большевистскому руководству оказалось невозможным найти среди евреев-большевиков людей, которые бы знали идиш, для того чтобы начать издавать еврейскую коммунистическую газету. Однако большевики еврейского происхождения, ставшие в мгновение ока у кормила власти, как и их русские, латышские и польские единомышленники, были фанатично преданы идеям мировой революции, пролетарской солидарности и интернационализма.
В условиях крушения моральных норм большинства населения, еврейские массы стали объектом невиданного насилия. В кровавых погромах, в которых были зверски убиты до двухсот тысяч евреев (на Украине, в Белоруссии и европейской части России), участвовали все противоборствующие в Гражданской войне силы — от белых до красных. Николай Бердяев вспоминал, что в разгар коммунистической революции его сосед-еврей при встрече с ним часто говаривал: "Какая несправедливость, вы не будете отвечать за то, что Ленин русский, я же буду отвечать за то, что Троцкий еврей". Говорили, что мудрый московский раввин Яков Мазе заметил тогда, что "революцию делают троцкие. А расплачиваются за нее бронштейны".
Взятие Зимнего, казавшееся многим современникам незначительным эпизодом тех бурных событий, обернулось установлением одной из самых кровавых диктатур, которые знала история. «Алеф», № 967, 2007 г.