Наиболее интересно анализировать внутреннее «противоборство» двух самых ярких, если не сказать гениальных авторов, природа гения которых прямо противоположна — Грина и Бабеля. Как будто специально все, что у Грина покрыто флером романтизма, изысканности и фантастической загадки, у Бабеля предельно приземлено и нарочито опошлено. У Грина в городе появляется загадочный иностранец, он возводит необычный дом, заселяет его странными людьми… У Бабеля он оказывается замученным жизнью в Советской России старым евреем-эмигрантом, который по глупости нанял на бирже невостребованных обществом работников из бывших, один из которых выстроил ему нелепейшее здание, а другие взялись вести дела так, что его теперь «здесь черти хватают».
Однако Алексей Толстой, писавший XVII главу, поддержал собрата-фантаста. Он вернулся к теме бабочек, важной в начале и забытой в середине. Он ввел молодую женщину-ученого, двадцатилетнего профессора, раскрывшего тайну «огнеопасных» мотыльков. Эта глава — чистая НФ! Но наивная, как все НФ-книги тех времен. Оказывается, у бабочек в пыльце присутствует неизвестный доселе элемент таблицы Менделеева, который при полете «разлагает азот воздуха» и «выделяет атомы водорода», что и дает вспышку. Присутствуют понятия «жизненная сила», «эманация», однако за ними вполне угадывается идея радиоактивности. Чем не провидение! Зощенко, писавший XIX главу, тему «огнеопасных» насекомых продолжил, но по-своему, с народным юмором — у него бабочка «летит и вращается и искру из себя выпущает», потому что «при ней вроде, как бы сказать, зажигалка такая пристроена… вот искра и выпущается». Автор, писавший под псевдонимом Н. Огнев, в XXI главе вновь подпустил научной фантастики — он определил атомный вес неизвестного элемента и поместил его в один ряд с радием, торием и ураном…
Так роман, начавшийся как фантастическая сказка, преодолел ухабы бытописательства и к финалу приобрел уверенные черты научно-фантастического боевика. Аросев в XXIII главе, которая так и называется «Марсианин», намекнул на инопланетное происхождение таинственного иностранца из странного дома: «Есть… ученые, которые говорят, что среди людей, происшедших… дарвинским способом, есть люди, происхождение которых на земле иное». Теперь Струк не просто чужак-иностранец, он вообще иной! «…Двуногий, двурукий, двуглазый. Но вот глаза у него очень большие и цвета стали. А голова его тоже непомерно огромна и без волос, как полированный шар. Рост марсианина — аршин с небольшим». Фантастические мотивы теперь уже оставались до самого конца. Ефим Зозуля в XXIV (предпоследней) главе ввел гениального изобретателя, благодаря огнетушителям которого пожары в Златогорске были полностью прекращены, а число персонажей фантастическим способом уменьшилось — для этого тоже был изобретен специальный прибор… Однако Михаилу Кольцову нужно было другое. Он завершал роман и по мере сил сводил все линии (хотя кое-какие хвосты все-таки остались), а в конечном итоге вывел произведение совсем на другой уровень. Были пожары? Конечно, их придумали писатели! Как и весь город Златогорск. Но выдумывая, они неожиданно попали в самую суть — Советская Россия в кольце врагов, кругом вредители, всюду шпионы… А ведь период повальной шпиономании еще не начался. Тоже своего рода прозрение. Роман кончается словами: «Большие пожары» позади, великие пожары — впереди!». Что было впереди, мы все знаем… Еще одно прозрение.
Вот так 25 писателей сообща, но не сговариваясь, из сказки Грина сделали прогноз на двадцать лет вперед.
Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВАндрей СКОРОБОГАТОВ ПЛЕЕР ДЛЯ ФЭНА
Наверное, ни один литературный журнал (включая журналы жанровые) не уделял столько внимания музыке, сколько «Если». Несколько лет назад мы дали целую серию публикаций о взаимосвязях музыки и литературной фантастики — «Мелодии иных миров» (1999, № 5), «Хоббиты с электрогитарами» (2002, № 3) и «Фонотека имени Айзека Азимова» (2002, № 8 и № 12). Но, вероятно, среди наших читателей процент меломанов все-таки больше, чем, например, у «Нового мира». Им, нашим читателям, тех публикаций показалось мало, они просят продолжения. А мы не умеем отказывать настойчивым просьбам.
Литература и музыка. Многовековая история искусства знает немало случаев, когда абсолютно разные виды творчества влияют друг на друга, порождая новые течения и направления. Барочная музыка и архитектура в стиле барокко, сюрреалистическая проза и произведения художников-сюрреалистов, серебряный век русской поэзии и русский романс — везде прослеживается связь между разными по форме, но близкими по духу культурными явлениями.