— Пошли, — позвал Питер. — Хочу, чтобы вы присутствовали при разговоре и никаких недоговоренностей между нами не было.
Навстречу им вышел плотно сложенный мексиканец лет сорока пяти, на широком лице которого выделялись седые усы, хотя волосы при этом были абсолютно черными.
— Здравствуй, Бен, — поприветствовал Питер.
Линда и Марти остановились в шаге позади.
— О, Счастливчик! Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись.
Радостные слова мексиканца контрастировали с абсолютно равнодушным тоном его речи и маленькими острыми глазками, которыми он первым делом ощупал собеседников.
— Два года, точно.
— Хорошее было время.
— Ну, по крайней мере, не было скучно.
Питер засмеялся, но было видно, что он напряжен.
— У меня к тебе есть дело, Бен.
— Я догадался. Без дела к Бену никто никогда не приходит, — сокрушенно развел тот руками.
— Хосе, наверное, уже сказал тебе о нем. Я говорил с ним по телефону.
— Что-то такое говорил, — пожал плечами Родригес. — Но я не доверяю разговорам через третьи руки. Всегда лучше услышать предложение от того, кто предлагает. Иногда при этом предлагающий сам понимает, что его предложение не имеет смысла.
— Мое имеет.
— Тогда говори.
— Мне нужен самолет.
Родригес только рассмеялся, будто услышал ужасно смешную шутку.
— И самолет мне нужен серьезный, для дальнего полета, — не обратил внимания на смех Питер.
— Я понял твою просьбу, — оборвал смех мексиканец. — У меня есть такой самолет. Я пока только не понял, почему я должен его тебе дать.
— Потому что я хочу его у тебя купить.
— Да? — не удивился Бен. — И сколько ты готов за него заплатить?
— Десять миллионов тебя устроят?
— Долларов?
— Ну, не песо же.
Бен пнул ногой камушек, посмотрел, куда он улетит, и скучающим голосом сказал:
— Счастливчик, ты, наверное, немного не понимаешь, что происходит. Я верю, что в твоей машине лежат десять миллионов баксов. Но они теперь никому не нужны. По стране стоят десятки банков, оставшихся без охраны и без владельцев. Сотни магазинов. Деньги лежат под ногами. Их никто не берет. Ваши доллары — очень плохая валюта. Они плохо горят. Ими даже костер не разожжешь. Мне жаль, Питер, но мне не нужны твои доллары.
— А что тебе нужно?
— Мне? — пожал плечами Бен. — Да ничего. У меня все есть. На моем поле стоят два заправленных «Хоукера» с подвесными дополнительными баками. Завтра я улетаю. Я могу взять тебя с собой. Одного. Ты меня знаешь, я не люблю обманывать, Я возьму тебя не потому, что мы с тобой когда-то работали вместе. А потому, что ты хороший пилот и можешь мне пригодиться. А твоя жена и твой друг мне не нужны. У тебя есть время подумать. До завтра.
— А куда ты летишь?
— В Рио. Топлива как раз на пять с половиной тысяч миль. Махнем без посадки. Подумай. Я скажу охране, чтобы тебя пропустили, если ты приедешь один.
Бен развернулся и пошел к воротам, ясно дав понять, что разговор закончен.
Марти в ярости сжимал кулаки. Исполнение желаний ускользало прямо из-под носа. К тому же он был взбешен тем, что о нем говорили при нем же как при неодушевленном предмете.
— Вот ублюдок, — прохрипел он, пытаясь совладать с чувствами.
— Я предупреждал, — вздохнул Питер. — Договориться с ними будет непросто. Обидно, что Бен отказался от денег. Это сильно усложняет задачу. Но кое-какие мысли у меня есть.
Вместо того чтобы вернуться в Делл-Сити, Питер направил машину в горы. По узкой разбитой дороге он поднялся вверх по хребту, обходящему аэродром справа.
— Прежде чем предпринимать какие-то действия, нужно провести разведку, — пояснил он свои маневры. — Я тут бывал, места знаю.
Забравшись повыше, он загнал броневик в расщелину у дороги и привалил кустами. Линда осталась в машине, охранять ее. Питер с Марти вооружились биноклями и приборами ночного видения и пошли на разведку. Сначала Марти натянул ПНВ на лоб, но чуть не убился и не разбил драгоценный прибор. Среди нагромождения давно остывших камней толку от него было мало. Ежеминутно рискуя расшибить лоб, сломать ногу, а то и вовсе сверзиться с верхотуры, они пробирались в темноте с четверть часа, пока внизу не засверкали огни аэродрома.
Питер спрятался за камень, разглядывая местность.
— Смотри, — вытянул он руку вперед. — Видишь, на полосе стоят четыре «Сессны»? Это местная авиация ближнего радиуса. А вон полоса, которая идет поперек основной и уходит в горную лощину. На ней, почти у самых склонов, стоят два «Хоукера». Отлично.