Как раз — таки у ее отца и была такая необычная фамилия.
Когда Лиза была еще совсем маленькой, ее отец был бизнесменом.
Но после его посадили в тюрьму, где он и сломался. Вышел на свободу и начал пить. И при этом дома не жил. Постоянно где — то бомжевал.
Мама Лизы тоже переживала из — за расставания со своим мужем.
Может быть, именно по этой причине она начала выпивать.
— Давайте сыграем в дочки — матери, — неожиданно предложила Соня. — Валя будет нашей мамой, Леша папой. Я старшая дочь, а Викуся… — она взглядом отыскала маленькую восьмилетнюю девочку, — будет самой младшей. Настя будет нашей тетей, а все остальные будут наши друзья.
Я хмыкнула.
Неплохой план.
— Ты водишь! — Соня слегка ударила Серегу Печененко и побежала вниз, по пригорку.
Гоп — компания раздала громкие звуки и побежали следом за ней.
Я немедля побежала за ними.
Да, в свои девятнадцать я вела себя как маленький взбалмошный ребенок.
Мне хотелось прыгать, бегать, кричать и напрочь забыть о своем возрасте.
Да, мне неоднократно делали замечание, что так себя не ведут.
Что нужно наконец — то стать взрослой, ответственной и не играться с маленькими детьми.
— Замуж тебе пора, — заметила баба Рая, соседка со второго подъезда. Она ходила, опираясь на палочку, и иногда подсаживалась к моим соседкам.
Я как раз пробегала мимо них.
Бабушки между собой что — то очень громко обсуждали.
Пришлось притормозить.
— У нее уже и жених есть, — засмеялась баба Люда.
И что?!
— А он знает, что ты себя так ведешь?
— А какая ему разница? В постели — то мы все одинаковые… — фыркнула я.
Все эти разговоры о замужестве иногда меня очень сильно выбешивали.
— В постели… — тоже фыркнула баба Люда. — В постели — то конечно, а в жизни все по — другому. Эх, молодежь… Я вот только — только закончила школу и сразу же пошла работать. А потом вышла замуж за своего одноклассника. Раньше все было по — человечески, а сейчас… эйх… — она отмахнулась.
— Сейчас молодежь не хочет семьи создавать. Все сейчас свободные, независимые. Вот если бы ты вышла замуж, то сразу бы вылечилась! — заметила баба Рая. — Просто бы не нашлось времени болеть. Я вот только встану утром, и начинается. Ребенка в садик, потом на работу. Домой прихожу, убираюсь, стираю, кушать готовлю. Не было времени на всякие глупости…
— А вас не смущает, что моему жениху почти сорок?
Бабушки развели руками.
— Главное, чтобы человек был хороший…
Я не выдержала, отмахнулась и побежала дальше.
Надоели эти разговоры о семейном счастье!
— Зайди домой, — позвонила мне на телефон мама.
Мы как раз забежали в подъезд и тупо долбились об двери, громко смеясь.
Пришлось подняться.
— Что случилось? — я была обеспокоена.
— Посиди дома.
— А в чем дело — то?!
— Насть, прекращай бегать по всему двору и орать. А если будешь и дальше так себя вести, все расскажу твоему Сергею! Нельзя же так, ну. Тебе девятнадцать. Надо вести себя посерьезней. Ты же не будешь бегать и орать у Сергея, верно?
— Если приспичит, буду!
— Ой, Настька… Беда с тобой…
3
На следующий день мне все же удалось вырваться на свободу.
Весь вечер я провела дома, за компьютером.
— Ваша дочь слишком много сидит за компьютером, — заметила однажды Татьяна Ивановна. — Сидячий образ жизни очень плохо влияет на течение болезни. Вы не пробовали ей найти какое — нибудь занятие? Ничем хорошим для нее это не закончится.
Мама запретила мне рассказывать о своих книгах.
— Пусть лучше дома сидит, чем где — то шляется! — грубовато ответила она. — Сейчас всяких придурков хватает! Еще по башке дадут, совсем хорошо будет…
— Но ей же необходимо общение!..
— Интернет есть. Вот пусть там и общается.
Пришло новое сообщение.
Сергей Ловушкин: Привет! Как дела?
Я как раз сидела в своем профиле ВКонтакте и просматривала новости за последние пару месяцев.
Такое чувство, как будто отстала от жизни. Или, наоборот, не поспеваю за ней.
Я: Нормально. Сижу дома. Мама сегодня не в духе, поэтому не выпускает на улицу.
Сергей Ловушкин: [печатает…]
Я усмехнулась.
Слишком долго набирает сообщение.
Наверное, опять разозлился из — за проделок моей мамы.
Или, может, решил поделиться своими мыслями? Только на какую тему?
Мне даже интересно стало, что он там такое строчит.
Сергей Ловушкин: Я уже в курсе. Ты же помнишь, как я совсем недавно пообщался с твоими соседями? Они говорили, что ты немножко чокнутая. Знаю, что это сплетни местных бабок, но все равно. То, что ты играешься с маленькими детьми, знаю, наверное, не только я. По — моему, это известно всему вашему поселку. Не суть. Понимаешь, они рассказывали, что ты ведешь себя не совсем адекватно. Они уповали на твою болезнь. А ты сама можешь сказать, в чем дело?
Вот это поворот.
Я: Могу. Помнишь, я тебе тоже рассказывала про свои сложные отношения с ровесниками? Да какие сложные, их вообще нет! Все дело в том, что с этими детьми мне хотя бы есть о чем поговорить. Пусть они и не всегда меня поддерживают, но все же. Со взрослыми такая же фигня. Меня никто не понимает! И дело, кстати, не в книге, если что. Это я так. К слову. Понимаешь, среди этих детей я чувствую себя своей. Как будто мне столько же лет. Почти на одном языке разговариваем. Возьмем совсем недавнюю ситуацию. Эти соседи, о которых ты мне говоришь, просто затретировали меня своими советами в духе а — ля “главная миссия женщины выйти замуж”. Это было еще до тебя, когда мне советовали найти парня. Эти малолетки хотя бы не задалбливают меня этой темой!
Я перевела дух.
Сложная тема.
Я: Мама такого же мнения. Она считает, что мне нужно общаться со сверстниками и стать серьезнее. Она меня и так третирует на тему, что я пишу не о великом и светлом, а какую — то паранормальную хрень! Кошечки, собачки… Я, конечно, люблю животных, но в пределах литературы меня это не интересует. Вот совсем! Каждый раз я сталкиваюсь с непониманием, со осуждением. А я что, выбирала, какой мне родиться? Меня просто родили и теперь не знают, что со мной делать! И дети все — таки мне намного ближе. Своих у меня не будет, хоть они как — то жизнь во мне поддерживают. А ровесники… У них одна тема: работа — семья — дети. О чем тут поговоришь? Нет, мне с ними неинтересно.
Сергей Ловушкин: Ты раньше страдала от отсутствия близкого человека, верно? У тебя никогда не было лучшего друга?
Я: Нормального — нет. Я по жизни одиночка. Да и парень… Они же видят во мне глупую дурочку, которую можно использовать, а потом выбросить за ненадобностью. Мне и так фигово, а от этого еще хреновее.
Сергей Ловушкин: Я понимаю тебя. Сложно относиться к миру иначе, когда он поворачивается к тебе спиной. Но все же. Все наверняка не настолько плохо. Может, тебе стоит посмотреть на эту ситуацию с другой стороны? Найти что — то хорошее?
Я: Деньги? Или ты на что намекаешь?
Сергей Ловушкин: У тебя есть я. Я люблю тебя больше жизни. Все, что я наговорил тебе за последнее время, было от обиды. Мне просто захотелось тебя проучить. Я уже сто раз об этом пожалел. Так что, прошу тебя, не сердись на меня. Я знаю, что очень глупо поступил по отношению к тебе. И запомни, пожалуйста. Я всегда буду рядом. Если будет плохо или что — то случится, то можешь обращаться. Я всегда тебе помогу. Не дай бог, конечно, но мы же знаем, что жизнь не всегда к нам благосклонна. Ты очень хорошая девушка. И я сейчас очень сильно скучаю. Если хочешь, мы снова увидимся.
Я: Давай отдохнем друг от друга, хорошо? Мы уж больно часто видимся. Не дай бог еще начнем друг другу надоедать.
Сергей Ловушкин: Хорошо. Я с тобой согласен. Увидимся с тобой как — нибудь. Не скучай. Пока!
Я почувствовала некое облегчение.