- Ты сейчас хочешь сказать, что салафиты это террористы? – спросил он.
- Я хочу сказать, что не все салафиты – террористы, но все террористы являются салафитами – сказала я.
- Баташ слишком труслив, конечно если он почувствует за своей спиной силу, тогда он может начать движение, но все его братья в других городах под колпаком – сказал Лешка – Андрей Баташ - с детства хотел быть милиционером, в армии, как ты, я уверен, знаешь он не служил. Когда он был подростком участковые давали ему рацию, он ходил по району и тупо стучал ментам кто, где, как и что. Хорошо настучавшись его все-таки взяли в милицию, но только водителем. Но кончил он печально свою милицейскую карьеру. В бытовой пьянке он с напарником чего-то не поделили и он откусил парнишке нос. За, что и был изгнан из рядов органов с позором. Он закончил техникум на электрика с отличием. Работал долгое время с детьми инвалидами. Нигде нареканий не было. Гнилой и трусливый. В городе находит одиноких женщин с детьми и вербует их в свою организацию. Набирает жен для своих братьев.
- Он ко мне тоже подкатывал, но у него ничего не получилось. У нас с ним разные ступени пищевой цепочки. Да и бесят люди, которые в слове хер три ошибки делают. Ну да ладно я, ладно взрослые дамы они вправе решать свою судьбу сами, но ведь он взялся за девочек подростков – сказала я – неужели его никак нельзя остановить?
- Пока он не совершит чего-то серьезного нет. У нас в стране свобода вероисповедания. А у девочек есть родители, они в ответе за них – сказал он.
- Блин, ну, что вообще ничего нельзя с этим козлом сделать? – спросила я - Я опасна для него поэтому он меня и слил из Юнармии по-тихому пока Чиж в отпуске.
- Ну хочешь я на него отморозков местных натравлю они попинают его немного – предложил Леша.
- Нет, Леша, не хочу – сказала я.
Кулачная расправа не мои методы, да и в мы давно уже не в 90-х. Я жила по принципу: бумеранг запущенный в небо втыкается в задницу без вазелина. На следующий день я позвонила военкому и мы договорились о встрече. Ему и самому не нравилась все эта «мышиная возня».
Он подошел к моему дому ровно в 11:00, мы присели на скамейку, я закурила и начала свой увлекательный рассказ про Баташа. Он слушал внимательно и не перебивал.
- Я поговорю по поводу Андрея с силовиками – начал он.
- Всю эту информацию я добыла не очень законным путем. Вы же понимаете, что ФСБшники все станут отрицать, у них же снега зимой не выпросишь. Поговорите негласно с операми из уголовки – сказала я.
- Я и сам знаю, что они мне ничего не скажут. Раз у вас с Баташом конфликт я предлагаю тебе оставить отдение первого отряда на базе 1 школы, а они останутся с другими детьми – сказал он.
- Можно попробовать, но Чижик ляжет всем своим телом, чтобы этого не допустить никогда – сказала я.
И я была права. Он ничего и слышать не хотел об этом. Они с Баташом стали настраивать детей против меня, говорили им всякие гадости про меня, что я враг «Юнармии», что мы с военкомом решили «отжать» отряд у Чижика и выбросить его на улицу. Мне было смешно от того, как низко он опустился в моих глазах ниже подвала. Он всячески избегал встречи или разговора со мной. Вел себя, как истеричная, токсикозная барышня. Диалога мы так и не достигли. В один из дней октября наша корпорация предложила поездку в музей космодрома и я позвонила военкому с предложением свозить детей на экскурсию. Хотя я уже была далека от этой организации, но это был последний шанс показать детям космодром. Ему понравилась эта идея. Я быстро собрала документы всех детей, сделала заявку, написала письмо и подписала его у директора. Нам одобрили поездку на воскресенье и выделили транспорт. Баташ пришел ко мне за оформленными документами, вместе с пакетом документов я отдала ему заявление на отчисление из рядов Юнармии.
- Это твое окончательное решение – спросил он.
- С учетом сложившихся обстоятельств, да. Руководитель отряда избегает диалога. На вас, Андрей Евгеньевич, плотно сидит корона Российской империи. А Кир, как гороховый шут, подпевает каждому, кто затянет песню – с иронией сказала я.
А потом, позже, перед самым новым годом меня вызвал директор к себе в кабинет.
- Как твои Юнармейцы – спросил он.