— Что должен делать питомец? — осторожно спросил я.
Узза резко открыла глаза. Потом устроилась поудобнее и заметно расслабилась.
— Ничего особенного, — пожала она плечами. — Никакого жёсткого свода правил нет. Просто быть рядом с хозяином. И всё.
— Понятно.
Несколько минут мы молчали. Узза совсем успокоилась, и вместе с ней успокоился и я.
— Ты сказала, что на обучение уходит десятки лет, — я нарушил молчание, вспомнив, что меня давно интересовал возраст Уззы. — Сколько ушло у тебя?
— По Вашим меркам около пятнадцати лет, — отозвалась Узза. — На моей планете день длится 30 часов, а год четыреста дней.
— Сколько же тебе лет?
Узза засмеялась.
— 399.
Я поперхнулся. Потом внимательно посмотрел на Уззу, пытаясь понять, серьёзно ли она говорит.
— Ты не выглядишь на этот возраст, — ошарашенно пробормотал я.
— Вот вроде бы умный человек, — покачала головой Узза, — а порой совершенно не способен мыслить широко. Мы устроены совершенно иначе, чем вы. И продолжительность нашей жизни зависит от многих факторов, некоторые из которых нам неподвластны. Но известно, что те, кто покидает планету на долгий срок для исполнения великой миссии, живут дольше. И чем дольше срок пребывания на других планетах, тем больше дней жизни ты получишь.
— И как давно ты покинула свою планету? — я силой воли подавил вскинувшуюся было тревогу.
— Около тридцати лет назад, — подумав, ответила Узза. — Во вселенной миллионы планет, и многие из них нуждаются в нашей помощи и покровительстве. На самом деле, впервые я покинула планету в сорок пять. У нас этот возраст считается переходным от ребёнка к взрослому. Мои успехи были по достоинству оценены, и меня включили в группу Целителей Вселенной — так мы себя называем. Тогда я отсутствовала на родине всего пять лет. Тот полёт был не самым удачным.
— Почему?
— Жители той планеты оказались не готовы. И вместо того, чтобы покориться, решили вступить с нами в бой. То была маленькая и довольно бедная планета, и мы быстро одержали победу. А когда мы ступили на поверхность, обнаружили практически всех жителей мёртвыми. Они, не желая становиться рабами, устроили массовый суицид. Но наши целители смогли вытащить из-за грани несколько тысяч. В течение пяти лет мы занимались возрождением их расы. Сейчас эта планета процветает благодаря нам. Но тогда миссия оказалась на грани провала, и многие мои сородичи попали под опалу.
— А после? — тихо спросил я. Откровенность Уззы отзывалась внутри глупой радостью, и мне хотелось слушать её дальше и дальше, узнавая детали её прошлого.
— После я несколько лет провела у себя на планете. Занималась в одном из центров по изучению инопланетных рас и готовилась к взаимодействию с ними. Мы тщательно изучаем планету, прежде чем начать взаимодействовать с её обитателями. Некоторые планеты мы избегаем, другим предлагаем сотрудничество, третьих присоединяем силой, а четвёртых… — Узза замолкла.
— Уничтожаете? — закончил я. Узза кивнула.
— Пойти на этот шаг тяжело, но, если бы ты только знал, что это за планеты! — в голосе Уззы прорезалась горечь. — Уничтожение было для них благом, подарком свыше, как и для остальной Вселенной.
— У Земли были шансы на более мирный контакт? — я опасался задавать этот вопрос, но не спросить я не мог.
— Земли? — Узза слегка нахмурилась, а я слегка отодвинулся от неё, будто это могло помочь мне избежать ярости хозяйки. — Да, конечно. Изначально всё должно было пойти совсем иначе. Но об этом я не хочу сейчас говорить. Когда-нибудь я тебе расскажу, как нам удалось завоевать твою планету. Пожалуй, хватит на сегодня откровенных разговоров.
Мы молча сидели на диване, пока на стене не вспыхнул незамеченный мною ранее экран. Узза вздрогнула и резким движением поднялась на ноги. Полминуты она изучала быстро сменяющиеся символы, а после, подойдя к столу, взяла один из планшетов и начала в нём что-то набирать. Наконец, она отдала планшет мне и произнесла:
— Мне необходимо переговорить с капитаном корабля. Зайти в каюту никто не сможет, поэтому не тревожься. Пока меня нет, начни изучать наш язык. Думаю, ты легко освоишь первые два урока.
С этими словами она покинула каюту. Рыжее сияние, дополнительно блокирующее дверь, стало ярче, и я отвернулся, чтобы оно не раздражало глаза.
На экране планшета в виде таблицы пять на двенадцать были изображены символы. Я нажал на один из них, и тут же раздался короткий свист. Нахмурившись, я прослушал остальные и недоумённо покачал головой. Если визуально мне было легко различить символы, то свисты и щелчки, что раздавались при нажатии, казались мне абсолютно одинаковыми. Перелистнув страницу, я увидел короткий список из простых слов вроде «приветствую», «как дела», «до свидания», напротив которых был написан перевод на язык Иных. Запомнить их не составило труда, и я без проблем воспроизвёл их по памяти на следующей совершенно пустой странице. Жалкие попытки произнести слова закончились тем, что с горем пополам я сумел выговорить приветствие, и на экране вспыхнула жёлтая цифра 3.
Узза вернулась где-то через два часа.
— Ну? — с порога спросила она, едва дверь закрылась. — Как успехи?
Было тяжело и неприятно признавать, что я плохо справился с заданием. Разочаровывать её не хотелось, но и соврать, что занятие прошло успешно, я не мог.
— С письмом всё нормально, а с произношением возникли сложности, — ответил я как можно спокойнее.
Узза что-то пробормотала, а потом, резко вздрогнув, произнесла:
— Ну конечно! — она взяла со стола небольшую коробочку и достала из неё маленькую чёрную колонку, которую раньше использовала для общения. — Это — линкер. Он позволяет изучать различные языки и воссоздавать любые звуки.
— Я думал, это что-то вроде переводчика. Читает мысли на вашем языке и воспроизводит на нашем.
— Не совсем, — покачала головой Узза. — Пару сотен лет назад мы действительно использовали такие считыватели мыслей, но после решили, что будет правильнее погружаться полностью во взаимодействие с незнакомой расой. Линкеры служат подмогой, но языки мы учим сами. Ваш язык, например, я освоила за четыре месяца. Плюс три месяца ушло на то, чтобы начать на нём говорить без линкера.
Я взял в руки линкер и, следуя указаниям Уззы, приложил его к виску. Тонкие и острые шипы слегка проткнули кожу, а перед глазами всё поплыло. Узза слегка похлопала меня по щеке и произнесла:
— Привыкание займёт несколько минут. После сможешь продолжить занятие.
Узза села за стол и, взяв один из планшетов, начала читать, а я, почувствовав, что неприятное ощущение прошло, вернулся на диван. Теперь я отчётливо слышал разницу в звучании букв, и с лёгкостью повторил полтора десятка слов, которые до этого тщетно пытался произнести.
За занятиями я и не заметил, как наступил вечер. Свет стал приглушённым, а Узза, отложив планшет, подошла к стене и, отворив незаметную дверь, начала переодеваться ко сну. Сердце начало учащённо биться и, не зная куда девать глаза, я начал бездумно листать страницы. Планшет издал тихий писк, и на экране возникла непонятная надпись, которая через минуту исчезла, а планшет отключился.
— Переутомление вредит здоровью, — менторским тоном сообщила Узза. — А бесцельное листание учебника не поможет тебе овладеть языком. Ложись спать, Марк.
Узза достала тонкое одеяло и отдала мне. Я поудобнее устроился на диване и закутался в одеяло. Свет окончательно погас, и в темноте я с трудом мог различить силуэт хозяйки. Несколько минут она стояла возле иллюминатора, а после бесшумно легла в кровать.
Закрыв глаза, я пытался осознать происходящее со мной. Происшествие с Игом казалось далёким и туманным. Мысль, что и тут Узза виновата, не давала мне покоя, и, как не пытался, я не мог выбросить её из головы. Вместе с тьмой и тишиной пришла тяжесть осознания ситуации и десятки вопросов, на которые у меня не было ответа. Как давно Узза выбрала меня? И что теперь меня ждёт? Можно ли вообще верить Уззе? Что, если её участие и защита всего лишь ловушка, обманка, чтобы завоевать моё доверие?