Юлия тихонько взвизгнула от удивления. Егор, несмотря на панику, был настолько поражен, что не удержался и воскликнул:
— Вы можете его выключить?!
— Да, — сказал Личжэн, — мы можем их выключать. Нам дано такое право.
Он уже стоял рядом. Массивный, он возвышался над ними, и выражение его лица прочесть было невозможно. С некоторой суровостью он ждал, что скажет Егор. Это можно было понять так, что занятой человек Личжэн раздражен и недоумевает: зачем его потревожили? Никто не произнес ни слова. "Зомбоящик" был выключен, и в комнате стояла мертвая тишина. Секунды шли одна за другой, огромные. Егор с трудом смотрел в глаза Личжэну. Вдруг угрюмое лицо хозяина смягчилось как бы обещанием улыбки. Характерным жестом он поправил очки на носу.
— Мне сказать, или вы скажете? — начал он.
— Я скажу, — живо отозвался Егор. — Он в самом деле выключен?
— Да, все выключено. Мы одни.
— Мы пришли сюда потому, что…
Егор запнулся, только теперь поняв, насколько смутные побуждения привели его сюда. Он сам не знал, какой помощи ждет от Личжэна, и объяснить, зачем он пришел, было нелегко. Тем не менее он продолжал, чувствуя, что слова его звучат неубедительно и претенциозно:
— Мы думаем, что существует заговор, некая тайная организация, и вы в ней участвуете. Мы хотим в нее вступить и для нее работать. Мы не верим в декларируемые партией принципы.
Он умолк и оглянулся — ему показалось, что сзади открыли дверь. И в самом деле, без стука вошёл слуга. В руках у него был поднос с графином и бокалами.
— Мугур свой, — бесстрастно объяснил Личжэн. — Мугур, несите сюда. Поставьте на круглый стол. Стульев хватает? В таком случае мы можем сесть и побеседовать с удобствами. Мугур, можете быть свободны, но далеко не уходите.
Маленький человек кивнул и вышел. Наверняка остался подслушивать под дверью, подумал Егор, но здесь уже ничего нельзя было поделать. Личжэн взял графин за горлышко и наполнил стаканы темно-красной жидкостью. Сверху жидкость казалась почти черной, а в графине, на просвет, горела, как рубин. Запах был кисло-сладкий. Юлия взяла свой стакан и с откровенным любопытством понюхала.
-Неужели вино? – удивилась она.
— Совершенно верно, — с легкой улыбкой подтвердил Личжэн. — Боюсь, что членам внешней партии оно не часто достается. — Лицо у него снова стало серьезным, и он поднял бокал. — Мне кажется, будет уместно начать с тоста. За нашего вождя Моуцзы.
Егор взялся за бокал нетерпеливо. Подобно стеклянному пресс-папье и полузабытым стишкам мистера Синьлю, вино принадлежало мертвому романтическому прошлому — или, как Егор называл его про себя, минувшим дням. Почему-то он всегда думал, что вино должно быть очень сладким и сразу бросаться в голову. Но первый же глоток разочаровал его. Он столько лет пил джин, что сейчас, по правде говоря, и вкуса почти не почувствовал. Он поставил пустой бокал.
— Значит, такой человек действительно существует?
— Да, такой человек есть, и он жив. Где он, я не знаю.
— И заговор, организация? Это в самом деле? Не выдумка тайной полиции?
— Не выдумка. Мы называем ее Братством. Вы мало узнаете о Братстве, кроме того, что оно существует и вы в нем состоите. К этому я еще вернусь. — Он посмотрел на часы. — Выключать видеокран больше чем на полчаса даже членам внутренней партии не рекомендуется. Вам не стоило приходить вместе, и уйдете вы порознь. Вы, — он слегка поклонился Юлии, — уйдете первой. В нашем распоряжении минут двадцать. Как вы понимаете, для начала я должен задать вам несколько вопросов. В общем и целом, что вы готовы делать?
— Все, что в наших силах, — ответил Егор.
Личжэн слегка повернулся на стуле — лицом к Егору, Он почти не обращался к Юлии, полагая, видимо, что Егор говорит и за нее. Прикрыл на секунду глаза. Потом стал задавать вопросы — тихо, без выражения, как будто это было что-то заученное, катехизис, и ответы он знал заранее.
— Вы готовы пожертвовать жизнью?
— Да.
— Вы готовы совершить убийство?
— Смотря кого.
— Совершить вредительство, которое будет стоить жизни сотням ни в чем не повинных людей?