- А знаешь, что самое плохое, Бекки? - поймав мой взгляд, Гарри продолжает. - С людьми поступают также как с вещами. Сто лет назад человек в среднем жил до семидесяти-восьмидесяти лет, а теперь в сорок пять лет гамма уже считается долгожителем. Про себя я и вовсе молчу.
- Зачем чинить старое, если можно выпустить новую модель, - не столько спрашиваю, сколько утверждаю я.
- Да, - соглашается Гарри. - Люди давно стали товаром, на котором зарабатывают, увеличивая объём выпуска за счёт оборота.
- Это... бесчеловечно, - тихо произношу я. Внутри какая-то пустота. В этот момент ощущаю себя вещью, да ещё и не слишком качественной. С изъяном.
Гарри лишь тяжело вздыхает в ответ. А потом понижает голос до шёпота:
- Есть те, кого это не устраивает, Бекки. Люди, которые хотят изменить сложившиеся устои.
Удивлённо вскидываю брови, также шёпотом спрашиваю:
- Ты говоришь о Подполье? Ты и сам... - осознание того, что передо мной, возможно, сидит член Подполья, заставляет задрожать от страха. Связи с Подпольем - это не игры с запрещённой литературой.
- Нет, - Гарри успокаивающе похлопывает меня по руке. - Я слишком стар для этого. Революция - дело молодых.
Я отшатываюсь от Гарри, понимая к чему он ведёт. Говорю решительно:
- Нет, если ты пытаешься подтолкнуть меня... - нервно прикусываю нижнюю губу. Я слишком хорошо знаю, чем грозят игры с государственной машиной. - Я не буду связываться с Подпольем.
- Понимаю тебя, Бекки, - Гарри с сочувствием смотрит на меня. - Я и не должен был намекать тебе на подобное. Давай закончим этот разговор и вернёмся к более насущным вопросам, - Гарри откидывается на спинку стула. - Сколько тебе ещё работать в борделе?
- Чуть меньше месяца, - отвечаю я, не понимая, к чему ведёт Гарри.
- Ты же хочешь уйти от мадам Бовари?
- Конечно, - настороженно киваю я.
- Придёшь ко мне на работу? - Гарри широко улыбается, в полной мере оценив ошарашенное выражение моего лица. - Будешь моим помощником. Жить сможешь в моей квартире, я всё равно последние годы занимаю жилую комнату при оранжерее.
- Конечно, - не сдержавшись, бросаюсь на шею Гарри, крепко его обнимая. - Это даже больше, чем я могла надеяться.
- Ну-ну, девочка. Ещё неизвестно, кому из нас повезло больше, - шутливо произносит Гарри, обнимая меня в ответ.
*****
Последний месяц в борделе пролетает незаметно. Окрылённая перспективой работы в оранжерее, я даже к обязанностям проститутки начинаю относиться как никогда легко. Клиенты уже не кажутся такими противными как раньше. Я словно успокаиваюсь внутренне, найдя опору, которая была выбита у меня из-под ног, когда из альфы я превратилась в гамму.
Мадам Бовари без возражений отпускает меня как и прочих девочек, что ранее уходили от неё в новую жизнь. Свои дополнительные обязанности я передаю Стелле, которая также решает поставить крест на «карьере» проститутки, официально став кем-то вроде заместительницы мадам Бовари. Стоя возле электромобиля, в который Гарри сгружает мои немногочисленные вещи, я смотрю на бордель и с изумлением ловлю себя на мысли, что буду скучать по этому месту. Не по клиентам, конечно. По Стелле и некоторым другим девочкам. По мадам Бовари, которая, обняв меня на прощание в холле и что-то невнятно проговорив себе под нос, спешит скрыться в своём кабинете.
Я быстро обустраиваюсь в квартире Гарри, в которой есть всё необходимое для жизни, правда, покрытое толстым слоем пыли. Мне не требуется время на адаптацию на новом месте работы. С Гарри мы давно нашли общий язык, да и большая часть обязанностей мне знакома.
Первый выходной решаю провести как истинная гамма, полностью посвятив его отдыху. Иду в историческую часть города, которая нравится мне больше всего. Я люблю бродить по улицам, наслаждаясь старинной архитектурой. Мне нравится, что здесь время словно застыло. Как будто я вернулась на сотню лет назад. Нагулявшись, сворачиваю в уличное кафе. Усаживаюсь в плетёное кресло за одноместный деревянный столик, покрытый бежевой скатертью в ярко-красную клетку. Заказываю большую чашку какао. Подставляя лицо под ласковые лучи вечернего солнца, пробивающегося сквозь крону, растущего рядом дерева, понимаю, что, вот оно, моё счастье. Впервые за последние полгода я никого не боюсь, ни на кого не злюсь и не пытаюсь никому ничего доказать. Я просто живу, наслаждаясь моментом, как и положено гамме.
- Бекки!
Я замираю.
- Бекки!
Я узнаю этот голос из тысячи! Из сотен тысяч...
- Энжи!
Глава 4
Я слышу родной, до умопомрачения родной, голос подруги. Верчу головой по сторонам, но не сразу замечаю её. Ладони успевают стать влажными в страхе, что мне всего лишь показалось, и зов Энжи не более, чем слуховая галлюцинация.