Рикки срывается с места с утробным рычанием. Я успеваю вскочить со стула, метнувшись в сторону двери, но он догоняет. Прижимает меня к ней телом, а его пальцы сжимаются на моей шее.
- Не смей, тварь, даже имя её произносить, - с яростью выплёвывает мне в лицо. - Не тебе, шлюха, рассуждать о моей трусости.
- Твоя реакция... подтверждает... я права, - говорить приходится шёпотом, практически выдавливая из себя каждое слово, так как из-за пальцев, сжимающих горло, с трудом удаётся дышать.
Рикки с шумом втягивает воздух. Он продолжает сжимать моё горло, но не усиливает хватку. В его глазах ярость постепенно сменяется какой-то обречённостью, даже усталостью. Рикки опускает руки.
- Я знаю, кому мстить. Я и в Подполье пришёл, чтобы у меня был шанс отомстить, - он отступает от меня на шаг.
В его взгляде больше не вижу ненависти, надеюсь, он в моём больше никогда не увидит страха.
Рикки опускает глаза в пол. Ссутуливается. Произносит еле слышно:
- Ты права. Может, когда-нибудь я даже смогу извиниться, - отворачивается от меня, возвращаясь на своё место.
Я, наконец, делаю глубокий вдох, одновременно пальцами обхватывая горло, пытаясь унять болезненные ощущения, что оставил мне после себя Рикки.
Бросаю взгляд на допросную, в которой уже никого нет. Почти одновременно слышу шум из коридора, в последний момент успеваю отойти от двери. Она распахивается, и в комнату шатающейся походкой вваливается Роберт. За ним следует Алан. Он хватает Роберта за плечо, намереваясь подержать, но тот резким движением скидывает его руку.
Роберт выглядит даже не бледным, а каким-то посеревшим. Дышит рвано. Он не садится, почти падает на стул, откидывая голову на спинку. Капельки пота стекают по вискам. Роберт проводит по лицу, стирая влагу, попадающую в глаза. С трудом сдерживаюсь от желания броситься к нему. Наверное, только понимание того, что моё сочувствие не вызовет у Роберта ничего, кроме раздражения, отрезвляет меня, уже находящуюся на грани того, чтобы сделать первый шаг в его сторону.
- Ребекка, идём, - Алан берёт меня под локоть, тянет в сторону выхода из помещения.
Иду за ним, по-прежнему не сводя с Роберта обеспокоенного взгляда. Он, видимо, реагируя на голос Алана, поднимает голову, смотрит на меня. Чуть приподнимает уголки губ в ободряющей полуулыбке. Мне кажется, что даже хочет что-то сказать, но в этот момент его взгляд останавливается на моей шее.
- Стойте, - голос Роберта звучит глухо, но с такой интонацией, что мы с Аланом оба замираем, беспрекословно подчиняясь приказу.
Роберт встаёт со стула, походит к нам. Я непроизвольно пальцами свободной руки прикрываю горло. Но он, не церемонясь, убирает их. Приподнимает мой подбородок, рассматривает шею, кончиками пальцев второй руки осторожно касаясь кожи в тех местах, где, видимо, проступили синяки. Вижу, как сужаются его глаза. Он не задаёт мне вопросов. Бросает Алану нарочито спокойным голосом:
- Идите.
Я отчётливо понимаю, что Роберт не просто зол. В его взгляде появляется ярость, граничащая с бешенством. Не знаю, в курсе ли он того, как Рикки когда-то обошёлся со мной. Но сейчас его реакция явно говорит о том, что последнего не ждёт ничего хорошего. И мне не жалко Рикки. Но Роберта всё ещё пошатывает после допроса, хотя он и старается не подавать виду. Не подходящее время, чтобы терять контроль над собой. Обдумать сам факт того, что Роберт, обладающий стальной выдержкой, вдруг так быстро выходит из себя, заметив всего лишь пару синяков на моём теле, я не успеваю. Алан вновь тянет меня к выходу.
Я упираюсь, хватаю Роберта за правое предплечье. Произношу тихо, заглядывая ему в глаза:
- Не надо. Мне это не нужно... - понимаю, что так я его не остановлю, пытаюсь подобрать иные аргументы, - это нерационально.
Роберт разжимает мои пальцы, освобождая руку. Говорит с усмешкой:
- Не о том переживаешь, Ребекка. Иди, - лёгкий кивок в сторону двери, - тебя ждёт допрос. Мы всего лишь немного побеседуем.
- Ребекка, - Алан произносит моё имя с нескрываемым раздражением в голосе. - Идём.
Судя по всему, на Рикки и его судьбу ему плевать.
Выходя из комнаты, бросаю через плечо последний взгляд на Роберта. Он стоит спиной к двери, сложив руки на груди и, наверняка, не сводя глаз с Рикки. Последний так ни разу и не подал голоса, отвернувшись ото всех, словно всё происходящее и вовсе его не касается. И пока я следую за Аланом в допросную, пытаюсь понять: почему Роберт так разозлился? Последние пару недель прекрасно дали понять, что в наших «отношениях» поставлена точка и можно забыть о том времени, что мы провели вместе. Но сейчас Роберт ведёт себя так, как будто Рикки оставил синяки не на моей, а на его шее. Может, так на него влияет сыворотка? Знаю, что какое-то время после её применения человеку сложнее контролировать себя из-за повышенной нервной возбудимости. Тогда... получается, Роберт всё же переживает за меня? Всевышняя мать, как же сложно разглядеть за его вечным ледяным спокойствием истинное отношение!