Скрип двери вырвал меня из раздумий. Дверь на противоположной стороне распахнулась, и в павильон полился яркий свет. Внутрь зашли три темные фигуры. Одна из них вздохнула:
— Их убил продавец грез, — в голосе проскочило разочарование. Будто разбилась дорогая ваза, а не погибли товарищи. Ни намека на сочувствие или злость. Лишь холодный расчет. — Найдите девчонку. И не раньте ее. У нее должен быть товарный вид.
Две другие темные фигуры еле заметно кивнули и разошлись в разные стороны. Главная — я решила ее звать так — встала на проходе, на страже выхода.
Я двинулась дальше. Ступала быстро и осторожно. Всматривалась в темноту, высматривала на полу что-то хрустящее, чтобы не выдать себя случайным звуком. На ногах были мягкие розовые тапочки, что упрощало дело. Разбитое окно приближалось. Вскоре я расслышала разговоры прохожих и рев моторов проезжающих машин. Улица! Там точно улица!
На полу под окном лежали осколки стекла, а на раме торчали мутные зубья, как в пасти неведомого хищника. Я натянула на ладонь рукав, сжала кулак и выбила остатки стекла. Увеличила дыру.
— Окно! — воскликнула Главная. И я ускорилась.
Секунда. На окне остались мелкие осколки, но от них не избавиться. Спешно натянула рукав на вторую ладонь, уперла руки в раму окна. В кожу через мягкую ткань впились зубья. Я, стиснув зубы, подтянула себя, закинула на осколки правую ногу.
За левую кто-то схватился и с силой потянул назад. Ну уж нет! Напряглась и прыгнула в наружу, выскальзывая из лап черта. Ткань затрещала, кожа загорелась, словно по ней провели раскаленными иглами. В глаза ударили лучи дневного или утреннего солнца. Под пижаму заползла октябрьская прохлада.
Я грохнулась на тротуар. Тело ныло, как после целого дня физкультуру, но я справилась. Я выбралась.
Девчонка неподалеку от меня вскрикнула. Люди зашептались. Ко мне подбежала женщина в черной куртке и белой шапке с дурацким помпоном, из которой вырывались каштановые волосы.
— Господь всемогущий, — воскликнула она. На вид ей было около тридцати-тридцати пяти, но выражалась женщина как старуха из далекой деревни. — Тебе нужна помощь.
— Не откажусь, — простонала я. — Можете отвести меня подальше от этого здания? Каменные чудеса оказались чересчур… чудесными.
— Не беспокойся, — заявила женщина.
Она взяла меня под локоть и повела вдоль здания Дворца культуры. Прохожие оборачивались на нас, открыто глазели пару секунд и отводили взгляды, возвращаясь к своим делам. Пока мы шли я осмотрела себя: любая розовая пижама в лоскуты, один тапочек остался в павильоне — его стащил с меня черт, когда потянул за ногу. На трех обрывках ткани виднелись алые капли. В порезах проглядывала бледная кожа. Я дрожала скорее от шока, чем от холода. Сердце бешено стучало, по телу разливалось тепло. Если правильно помню уроки ОБЖ, через десять минут ко мне вернется чувство боли, и холод вонзит свои клыки в открытую кожу. Но я буду в безопасности. Это главное.
Мы поднялись по ступенькам и зашли в какое-то здание. Внутри нас ждал коридор, в который выходили двери. К одной из них строилась очередь, а паренек в белой рубашке и темно-синей жилетке принимал билеты.
Я знала это место. Знала этот коридор. Знала эти двери. В детстве мама часто водила меня на выставки растений и цветов. Она оценивала работы других садоводов, спрашивала и давала советы женщинами и мужчинам, которые разделяли ее увлечение. Для мамы выставки были поводом выйти в свет, найти знакомства и узнать что-то новое. А для меня — ужасно скучным занятием. Но я хорошо запомнила здание, где проводили выставки.
Дворец культуры. Женщина привела меня прямо в логово чертей.
Я повернулась к ней и прошептала, чтобы парень, что проверял билеты, не услышал:
— Нам нужно уйти отсюда. Сейчас.
— Не получится, моя дорогая, — улыбнулась женщина. — Ты изрядно подпортила себя. Ничего. Мы быстро вернем тебе товарный вид.
О нет!
— Спасите! — завопила тут же я. Крик отдался головной болью, но я продолжила: — Она порезала меня! Убивают! Люди!
Ни один человек из очереди не повернул голову. Мы словно существовали в разных мирах.
Нет! Нет! Нет!
— Говорю же, — сказала женщина. — Не получится, моя дорогая. Я изрядно на тебя потратилась, поэтому, надеюсь, ты окупишься.
— Зачем я вам нужна? — дернулась я, попыталась вырваться. Бесполезно. Она крепко держала меня.