— Мистики-отшельники хорошо платят за людей-должников. Ведь вы — отличная приманка для Ничтожных. Я бы с удовольствием отлавливала примитивных Скрытых и превращала бы их в должников, но риски слишком велики. Отчаявшиеся духи могут нарушить одно из своих правил и обратиться в Первобытного, лишь бы не встречаться с Ничтожным. Люди же нарушить свои законы не способны.
— Что будет дальше?
— Мы посадим тебя под замок. — Женщина остановилась перед дверью с табличкой «Только для персонала». — И будем ждать, пока твой брат приведет сюда еще один экспонат. Уверена, он уже связал ангела и спешит сюда.
Глава 22. Семья
Мы шли по людной улице в полдень. Солнце скрывалось за плотными серыми тучами, ветер теребил мои волосы и поддувал в спину, подгонял в сторону моей цели. В левой руке я держал поводок, который тянулся к собаке породы колли. Она рвалась вперед, вынюхивала углы зданий и оглядывала прохожих. Когда по дороге проезжала машина, собака замирала и резко поворачивала на голову — готовилась окликнуть железную карету, но та уносилась прочь. Иногда колли останавливалась и смотрела то на меня, то мне за спину. На моих сопровождающих: девушку в белой куртке и парня в черной толстовке. Ее настоящих хозяев.
У Воронова было три ребенка: Андрей, Настя и Оксана. Мальчик уже ходил в пятый класс местной школы. Насте было десять лет, а Оксане — семь. Совсем дети, но Зверя это не смутило. Он приказал им пойти со мной и выдать себя за чертей. Я повернулся к сопровождающим, которые выглядели точь-в-точь как те, которых я убил. По виду и не скажешь, что парню одиннадцать, а девушке — десять. Амбрагаруда неожиданно помогла. Она изменила внешность, нанесла на них «раны», чтобы черти приняли за своих. А собаку мне одолжили вместе с детьми. Она принадлежала самому Воронову.
Я собирался обмануть Ведущую. Отдать ей настоящую собаку, встретится с Надей, чтобы она ударила Ведущую ножом, на котором теперь кровь трех чертей. Надя была Знающей, поэтому правила не работали на нее. Ведь для мира Миряне и Знающие неотличимы от растений и животных. Такие же части Вселенной. Части единого целого.
Я ходил по острию ножа. Задумка может провалиться в любую секунду. Если Ведущая поймет, что сопровождающие не те. Если поймет, что собака не ангел. Если проверит мой долг перед ней и ее Пляской. В общем, меня спасет чудо. На крайний случай в рюкзаке лежала баночка с мороком и несколько хлопушек Нади — она оставила сумку в кабинете этой женщины.
Мы поднялись по ступеням Дворца культуры. Вошли внутрь. Я свернул к павильону, где проходила выставка. Сегодня у входа толпилось меньше людей, чем вчера. Но очередь все равно впечатляла. Сбоку стоял парень в белой рубашке и темно-синей жилетке и проверял билеты.
Он бросил на нас взгляд и кивнул в сторону кабинета, в котором Ведущая встретила меня сегодня. Я подошел к двери с табличкой «Только для персонала». Осторожно постучал три раза.
— Войдите, — раздался через нее голос Ведущей.
Правая ладонь мазнула по карману джинсов, нащупала ручку ножа. После убийства и вытер его салфеткой — кровь чертей прижглась к серебру сразу после удара, и с лезвия стекали остатки. Мокрые салфетки я, конечно же, закинул в рюкзак. Уверен, после возвращения в поместье трупы чертей исчезнут, а вместе с ними и кровь. Нельзя давать «добру» пропасть… На коже выступили мурашки. Добро? Так я назвал кровь убитых? Неужели мистицизм отравил мой рассудок настолько, что теперь кровь и смерти для меня — ресурс? Когда-то я и подумать не мог о вреде для другого человека. Но не теперь. Правду говорят, окружение меняет людей. Я провел около месяца среди мистиков и Скрытых. Каждый день возвращался в квартиру, где меня поджидали два существа намного старше меня. Уловки, ложь и угрозы стали обыденностью. Паранойя пропитала мои слова и действия. Нервозность вошла в привычку. А в речь вторглись манипуляции. Конечно, по меркам местных мистиков я еще новичок, но все еще впереди. Изменения беспокоили меня. Насколько глубоко я погружусь в это болото, прежде чем смогу выплатить долг? Останусь ли я прежним Теодором Рязановым?
Я открыл дверь и вошел в кабинет Ведущей. Меня встретили не маленькая комнатка и не два стола друг напротив друга. За дверью простирался целый павильон. Вдоль стен возвышались каменные статуи, накрытые тканью. Я видел лишь силуэты, но, судя по ним, Пляска собирала не только людей. Помещение освещалось рядами ламп, что висели высоко над полом. Середину павильона расчистили, а экспонаты отнесли ближе к стенам.