— Мы можем договориться, — вытянул он руки ладонями вперед. — Найти другой выход.
Что он делает? Почему не бросает меня?
По его лицу стекали капли пота, глаза были округлены, а плечи дергались. Мои слова, казалось, прошли мимо него. Словно он не услышал ничего нового. Словно и так знал, какая я на самом деле.
Нет. Невозможно. Перед ним я всегда играла роль дерзкой сестры. Временами проступали настоящие чувства, но я спешила избавиться от них тут же. Затолкать поглубже, где никто, даже я, не найдет их.
Тео видел «меня». Маска не была помехой для него.
«Он знал о моих вкусах, — напомнила я себе. — Знал, хотя не должен был».
— Нет, — ответила Ведущая. — Будьте добры, покиньте выставку. Вы больше не желанные гости. Моя Пляска покинет город с девчонкой. Мы уйдем. Оставим вас в покое.
— Я призову ещё ангела! — воскликнул Тео. На последнем слове голос истончился до писка. — Мы пленим его и…
— О нет! Нет! Мне не нужен такой ангел. Приходя сюда, я надеялась встретиться с теургом. Человеком, что заключает с ангелами сделки. Но встретила лишь ребенка. Мне жаль потраченного времени. Только и всего.
— Ладно. — Тео опустил взгляд в пол. Его руки опустились вдоль тела и закачались, как веревки на ветру.
Зато короткое время, что я знала Теодора, научилась читать его язык тела. Он говорил и действовал как герой сказки. Детской сказки. Тео представлял собой кальку белого рыцаря. Спасителя прекрасной дамы. Он был добр и совершенно бесхитростным. На нем был налет «Рязановых» — некие черты, которые выдавали в нем маминого ребенка. Но они меркли по сравнению с другими особенностями.
Времена в его поведение проскакивало нечто противоречивое и чувственное. Нечто человеческое. И сейчас в мимике и жестах Теодора читалась усталость. Он сдался.
На секунду. Всего на жалкую секунду шепот в моей голове, что шептал об ужасных исходах, утих. А по телу растеклась обманчивая теплота. Я ждала этого так долго. Момент истины. От меня отказался даже Теодор.
Вторя моим мыслям, «брат» поднял взгляд на Ведущую и медленно, почти шепотом, произнес:
— Последнее предложение. Забирай сестру. Но я хочу обменять один из ваших экспонатов.
Ведущая хмыкнула. Ее рука на моей шее чуть расслабилась, ногти до сих пор врезались в кожу. Легкое движение вызвало новую вспышку боли. Я поморщилась.
— С удовольствием выслушаю ваше предложение.
— Мне нужны годы жизни, — завел Теодор «старую шарманку». — Хочу знать, сколько у вас есть и на что вы обмениваете.
Ведущая фыркнула мне в ухо.
— Мальчик, ты не проведешь меня. Пытаешься выплатить долг девчонки.
Теодор покачал головой.
— Я умираю.
Мне не послышалось?
— Не верю, — сказала Ведущая.
— Позволь мне доказать.
Он медленно стянул со спины потрепанный рюкзак, расстегнул змейку и вытащил блокнот. Вырвал лист бумаги и бросил перед собой. Тот покачал в воздухе и, словно невидимая рука потянула его, устремился к Ведущей. Лист приземлился у ее ног текстом вверх.
Я присмотрелась. На нем виднелась проверка:
«Мне осталось жить» и «1 год».
Ровная линия тянулась от нижнего круга к верхнему. Она не утончалась и не утолщалась ни на одном из краев.
Я застыла, не зная, что и думать. Тео виделся мне неизменным. Живой статуей. Он жил в рамках одной роли, что взвалил на свои плечи. Но Тео умирал. Смерть тянула костлявые руки к червоточине в мирозданье, как к обычному человеку. Были ли его человеческие черты не ошибкой, а проявление чего-то большего? Не ошиблась ли я на его счет?
«Что ж в одном я оказалась права, — вернулся уничижительный шепот. — Он бросил меня, как и предсказывала. Никому не нужна жалкая Надежда Рязанова».
— Неплохая попытка, — сказала Ведущая. — Но годы жизни сразу зачтутся в долг.
— Если я стану вашей вещью, вы сможете «влить» в меня годы жизни напрямую, — парировал Тео.
Я даже не знала, что это возможно.
— Мне любопытно, что ты предлагаешь. — Рука ведущей расслабилась еще сильнее. Ногти отступили от кожи, и грозная женщина отпустила мою шею. Но она крепко держала меня за руку до сих пор.
На слова Ведущей Тео запустил руку в рюкзак. Порылся и достал банку из-под кофе с серым порошком, что заполнял ее на треть.
— Мое предложение таково, — сказал он и посмотрел мне в глаза. Его взгляд горел от уверенности, а голос на секунду выровнялся. Следующие слова он прорычал: — Вы отпускаете мою сестру и валите из города!