— Чудесно. Просто чудесно, — вздохнул я.
Помимо долга, мне нужно как-то подкрепить собственное существование, а иначе… Что? Какие последствия меня ждали?
Я поднялся с кресла, вернулся в библиотеку и поставил книгу обратно. В мыслях промелькнула одна идея. Думаю, мое положение можно использовать как ориентир. Я заявил права и стал мистиком, но что дальше? Библиотека набухала от книг на самые разные темы, аж глаза разбегались. Но они бесполезны для новичка, который не знает, за что взяться.
В «Подсказках Вселенной» упоминались Сны, Грезы и Слепые пятна. Начну с них.
Я перечитал «Указатель» два раза и не нашел ничего подходящего. Значит, зайду с другой стороны. Каких Скрытых можно назвать «незримыми»? Всех… Опять тупик. Тогда Скрытые, существование которых граничит с забытием? Нашел! Я увидел эту книгу, когда зашел в библиотеку в первый раз.
Взял с полки рядом с выходом книгу с названием «Пастени, тени и тульпы» и придержал ее второй рукой. Желтые страницы чуть не вывалились из обложки. Еле успел…
Книга выглядела ужасно, если не хуже: страницы хрустели, будто сухие листья, а обложка разваливалась прямо на руках. Из всех книг, что я видел здесь, эта больше других напоминала оккультный гримуар с запретными знаниями. От нее веяло стариной и магией.
В книге описывались мимолетные сущности — настолько хрупкие, что дуновение ветра способно убить их. Автор — Кайрус Петраускас, литовский иллюзионист — связал жизнь и свое ремесло с пастенями — Скрытыми, которые рождались после смерти людей, животных и других Скрытых. Он сравнил пастеней с восточными тульпами и западными тенями и нашел много сходств. Тех и других в мире удерживали впечатления, воспоминания и чувства. Иными словами, связи. Они брали силу из них и продлевали свое существование. Пастеней иногда путали со славянскими домовыми, но Кайрус писал о подобном, как о «глупости и слепоте».
Я пробежал книгу глазами. Мне требовались связи, прочная и устойчивая опора. Кайрус включал пастеней в свой быт, рассказывал о них знакомым и другим мистикам, уделял внимание каждой и дарил материальные подарки. Пастени маленькой девочки он купил вязанные тапочки, а для пастени природного духа обустроил небольшую грядку за домом.
Закрыв книгу, отнес на прежнее место. Меня не интересовали тени, тульпы и пастени, но я почерпнул для себя много полезного. Лучше записать, а то забуду. Черкнул в блокноте новый пункт в списке задач и поспешил из кабинета. Зашел в гостиную, повернул к проходу на лестницу. Одну проблему решил, пора взяться за вторую.
Какой-то Скрытый отворачивал меня от большинства помещений в доме. Глупо идти навстречу с непонятно кем, поэтому я прикинул несколько путей побега.
Для начала мне не желали зла. Я в поместье не один день, и за это время на меня ни разу не напали. Думаю, кроме разговора мне боятся нечего. Я в любой миг могу оборвать его. Развернуться и уйти. Нет ни одного правила, которое запрещало бы мне так сделать.
Затылок просверлил чей-то взгляд. Я замер в метре от порога, поднял ногу и прыгнул. Посмотрел перед собой. Меня вернули в гостиную, откуда прыгал. Развернулся к порогу. Глубоко вдохнул, выдохнул. Без спешки, только холодная голова и хорошо обдуманные решения.
«Никаких вопросов без обозначения цены», — решил я.
После заявления права каждое предложение и действие символизировали или обмен, или вложение. Если так, то что значили обычные вопросы?
Набрал полные легкие воздуха и громко произнес:
— Я, Рязанов Теодор Александрович, требую Скрытого, что мешает мне переступить порог, бесплатно показаться!
Тишина. Я стоял перед порогом и ждал. Ждал, пока Скрытый подаст хоть какой-то знак. И он подал.
Взгляд на затылке пополз влево, половицы за спиной жалобно заскрипели, словно по ним ступало что-то тяжелое.
Обернулся и никого не увидел. Взгляд на шее пропал, из прохода послышался стук копыт — кто-то спускался по лестнице со второго этажа, отбивая когтями по поручню неспешный ритм. Я попятился и тут же замер. Сбоку, с той стороны, показались бледные пальцы с черными ногтями. Они выпрямились и резко сжались на дверном косяке. Их хозяйка не заставила ждать.
Передо мной вышла невысокая девушка лет двадцати-двадцати пяти. Она носила черный топик, черные шорты и черные туфли. Все в одном стиле. Бледная кожа сильно выделялась на фоне одежды — девушка будто никогда не видела солнца. Я не сразу заметил ремень, такой же черный и чересчур длинный. Один конец вылезал со спины и постоянно бился о заднюю сторону бедер.