— Тогда я не понимаю, зачем ты говоришь об этом.
Мара окончательно меня запутала. Она превратила коридор в страшный сон мясника, затем заявила, что это было «теплым приемом», и рассказала про беды с пониманием нашего языка. Чего же мара добивалась?
— Взаимовыгодные отношения начинаются с понимания, — глубокомысленно ответила она. — Что приемлемо для одного, дикость для другого. Чего уж говорить о разных тварях.
Отлично. Мара не пролила свет на свои причины. Вместо прямого ответа, юлила и явно уводила разговор в около-философские дебри. Причина ясна как день — скрыть мотивы за ширмой рассуждений о высших материях. Жаль, что я сыт по горло дешевыми манипуляциями. Сполна наглотался ими еще в детстве.
— Ближе к делу, — потребовал я.
— Предлагаю тебе морок, — сдалась она. — Морок — плоть и кровь мар. Уверена, ты научишься работать с ним.
Научусь запросто, но вот использовать морок не выйдет. Разговор с марой приближал к забвению. Каждое ее слово стирало из мира частичку меня. Боюсь представить, что случится, используй я морок.
— Думаю, ты сомневаешься, — предположила она.
— Конечно. Я исчезаю.
— Это решаемо. Закрепись и создай якорь. А лучше пару десятков. Встречай людей, запоминайся им, строй отношения. Веди себя как обычно ведут люди, — пожала мара плечами. — Морок полезен тебе. Ты можешь представить палку как меч. Обмануть врагов и убедить союзников в своей силе. На что хватит воображения. И мое предложение не заканчивается на мороке.
— Продолжай.
— За твое разрешение находится в квартире, я отдам право вредить тебе и твоим гостям. Отдам право входить в эту комнату без разрешения. Думаю, достаточно.
Я мысленно повторил ее слова. В предложении нашлись лазейки. Очень опасные оговорки.
— Ты отдашь право использовать морок на мне, гостях и на квартире.
— Нет. Это не обсуждается.
— Ув… — начал я, но мара не дала вставить и слова:
— Я не зря рассказала тебе о марах. Мы живем и питаемся страхом. Забери его, и я долго не протяну.
— Твои проблемы, — пожал я плечами.
Во мне не осталось сил для жалости. Даже будь они, мара своими руками выпотрошила все мои чувства, оголила нервы и оставила выжженную пустошь, где выжил лишь гнев. В общем, сама виновата.
— Не только мои, — хищно улыбнулась она. От ее кривых зубов у меня пробежали мурашки. — Скрытые подчиняются правилам. Они — сохраняют нас «нами». Если я перестану пугать, перестану плести ужасы, обернусь Первобытным. По этой же причине я не согласна платить за разрешение кармой. Чем ближе я к краю, тем опаснее для тебя и для себя.
Первобытный… В «Основах» о них не было ни слова. Я почувствовал себя молодой марой, что знала слово, но не понимала его смысла.
— Первобытные — бездумная сила. То, чем были Скрытые до Темнейших времен. Они не скованы разумом, не скованы правилами, кроме одного, из-за которого Скрытые и не показывают себя.
Я невольно цокнул. И мара продолжила:
— Я отдам право вредить как телу, так и душе, но оставлю для себя лазейку для преображения квартиры и только квартиры. Никаких ложных людей, никаких изувеченных знакомых. Без твоего страха мне не выжить. А значит, и тебе.
— Хорошо, — раздраженно вздохнул я. — Сверим цены.
Вытащил из рюкзака блокнот с ручкой, перелистнул на чистый лист и вписал «Разрешение на нахождение в квартире». Обвел в кружок. Протянул блокнот. Она не взяла его.
Точно. Совсем забыл.
— Разрешаю тебе использовать блокнот и ручку… пять минут.
Мара кивнула. Когда она дописала свою часть и вернула мне блокнот, я провел черту от своего кружка к ее. Чернила не высохли, и линия не утолстилась. Обмен равноценный.
— Я разрешаю тебе находиться в квартире в обмен на право вредить мне и моим гостям. Вред включает в себя тело и душу. А также в обмен на право входить в спальню без разрешения, — сказал я и поспешно добавил. — И морок.
— Согласна.
Она взорвалась серым дымом, клубы метнулись мне за спину. Я развернулся. Пыль просочилась через щель под дверью, и я остался наедине с самим собой.
— Наконец-то трудный день подошел к концу, — только и пробормотал я.
☉☉☉
Если обойти поместье этой женщины, можно выйти на террасу. С нее открывался вид на небольшой задний дворик и ряды грядок: пять горизонтальных, параллельных террасе, и две вертикальные. Они собирались в квадрат, а каменные дорожки тянулись между. Даже чудовищам не чужды увлечения. Когда-то эта женщина ухаживала за грядками. К вечеру выходила из поместья, набирала полную лейку с ведрами и копалась в земле. А после захода солнца садилась на одинокое кресло на террасе и смотрела, наслаждалась своей работой. Мне всегда казалось, что она любила помидоры и огурцы больше, чем родных детей.