Поэтому вера, что среди ее коллекции затесалась нужная книга, пыхтела на последнем издыхании. Но она вспыхнула яркой звездой, когда мои глаза остановились на названии «Скитания в Зазеркалье. Дневник потерянных».
Я достал книгу и вернулся в кабинет.
До заседания Совета остался один день.
Глава 10. Дом, милый дом
Завтра решится моя судьба, а я до сих пор не уверен в своей маленькой авантюре. Только полный дурак пойдет штурмовать многоэтажку, в которую не входили годами. Только полный дурак сунется в логово секты. Только полный дурак выступит без оружия против чудовища. И к счастью я не дурак. По крайней мере, я так думаю.
Моя задумка была проста: разведать обстановку внутри многоэтажки в Зазеркалье, явиться на заседание Совета и выпросить хотя бы неделю, чтобы изгнать Скрытого. После разведки у меня появятся план этажей и комнат, сведения о том, что происходит внутри и — я надеялся — информация, где прячется черт. Эти знания убедят членов Совета в серьезности моих намерений. Ведь беда не во мне, а в скудном времени — каких-то жалких двух днях. Прекрасный план. Осталось воплотить его в жизнь.
— Ровно семь часов утра, Тео, — сказала Надя, поднимая глаза с экрана телефона. — Повтори на всякий, что делать, Тео. А то боюсь забыть, Тео.
Ее слова наполняли меня силой, подпитывали существование. Вчера я рассказал Наде о постепенном исчезании из мира и о способе закрепиться. И теперь она произносит мое имя в каждом предложении. Почему-то ее внимание не ранило, а взгляд не резал. Напротив, они восполняли «меня». Подобное натолкнуло меня на мысль, что мистики не сильно отличаются от обычных людей. Все дело в свободе и осознанности. Мистики выбирали, на что променять свое время, внимание или что-то еще, когда обычные люди делали то же самое, но с меньшей свободой.
В любом случае я и Надя убили двух зайцев: решили проблему с исчезанием и закрыли долг у Мечтателя. Его спутник потребовал, чтобы я нашел человека, предмет или место, которые удержат меня в мире.
— Я проникаю в многоэтажку, обхожу ее и рисую примерную схему, — медленно произнес я. — Затем осматриваюсь внутри. Ищу Скрытого и бегу прочь.
— Тебе точно хватит времени, Тео?
— До девяти должен успеть. В таких домах все квартиры похожи. Я не задержусь. Даже приду раньше.
Мы стояли в кабинете этой женщины. Перед нами находилась дверь в тайную библиотеку, а правее на книжный шкаф с разноцветными папками опиралось овальное зеркало в человеческий рост. У него была окрашенная в золото рама. Само зеркало можно было наклонять вперед и назад.
— Надеюсь, сработает, — устало вздохнула Надя.
Она притащила зеркало из своей комнаты на втором этаже. Мы убили целый час на спор: Надя предлагала использовать то, что в библиотеке, а я отчаянно отнекивался. От старого зеркала разило опасностью, к тому же рядом с ним я не раз видел кого-то боковым зрением.
— Тео, чего ждешь? — буркнула Надя и скрестила руки на груди. — Вперед, о великий скиталец Зазеркалья.
— Да-да, — раздраженно отмахнулся я.
Подступил к зеркалу, остановился в шаге.
Мое отражение было четким. Впервые с возвращения в родной город я увидел себя. Настоящего себя.
Черные волнистые волосы торчали в разные стороны — в квартире не было зеркал, поэтому причесывался как попало. Щеки впалые от недоедания, кожа белая, как у мертвеца. Щетина темными точками покрывала щеки, обводила губы и спускалась по шее. Я провел рукой по лицу. Колется. Последний раз брился… давно. С виду я напоминал отнюдь не бомжа, а скорее мертвеца. И только в голубых глазах плясал огонек жизни.
Я положил ладонь на зеркало, отражение повторило за мной. Надавил, и ничего не произошло. Я слишком «настоящий».
Перетянул рюкзак на грудь, расстегнул и вытащил мелки. Одну из пачек. Вчера вечером зашел в Ашан и купил пять штук. Помимо мелков, в рюкзаке лежали: паспорт, блокнот с ручкой, сменное белье и серебряный нож — Надя дала один из двух, что лежали у нее в карманах.
— Опять магия с мелом? — спросила она.
— Мне нужно отрезать кусочек существования.
— Фу, это же мерзко, Тео.
— Перестань звать меня по имени, — сказал я. — И лучше не смотри на меня.
Ее теплый взгляд отлип от моей спины, и я ощутил, как потолок поместья с небом рухнули на плечи. Кожи коснулся осенний ветерок. Холодный. Он пронизывал до костей. Меня словно оторвали от пуповины матери, вытащили из горячего лона в бесстрастный мир. Я поморщился.
Мое отражение моргнуло, но не поблекло.